М. Сэблетт - Красный Петушок
Мы сошли на берег и вместе с присоединившимися к нам с других судов стали исследовать прилегающую местность. За песчаным холмом находилось значительное пространство, пригодное для земледелия.
Главные руководители решили остаться здесь, огородить некоторое пространство, построить жилища и назвать это место фортом «Каролина».
В ближайший же день приступили к работе.
Мы поговорили с де Лодоньером о нашем сильном желании возвратиться во Францию с первым судном, которое направится в обратный путь. Он обещал исполнить нашу просьбу, но заметил при этом, что еще немало времени пройдет, пока будет возможность осуществить ее. Мы были очень огорчены этим сообщением, так как лелеяли надежду быть не позже, чем через месяц, по дороге на родину; но предстояло очень много работы для того, чтобы суда были в состоянии снова пуститься в плавание, и поневоле пришлось примириться с этим.
В ближайший день де Лодоньер предложил Мартину и мне отправиться к вождю дикарей Сатурионе в качестве послов от его имени. Он хотел, чтобы мы предупредили краснокожих о наших мирных намерениях и о причинах, заставивших нас обосноваться на этом берегу. Мы с великой радостью согласились взять на себя эту миссию, надеясь успешно ее выполнить и через неделю быть обратно.
Когда мы сообщили Сатурионе о прибытии белых людей и об их миролюбивых намерениях, он уверил нас в своем доброжелательстве и просил передать нашему командиру, что скоро сам явится приветствовать французов в своей стране. Нам он выразил свое сожаление по поводу того, что мы его оставляем, и преподнес нам много подарков — в виде одежды из перьев и оленьей кожи.
Наша миссия продолжалась неделю, как мы и предполагали. В это время я много думал о причинах, заставивших Мартина скрыть правду о событиях на форте Карла. Когда я об этом заговорил с ним, он ответил мне с кривой улыбкой, что молчание всегда золото, в особенности, когда не знаешь истинного положения вещей.
— Мы должны помнить, — сказал Мартин, и голос его странно прозвучал в девственной тишине, царившей вокруг нас, — что мы имеем врагов, особенно одного — этого жирного человека, исчадие ада, который своим одним глазом видит больше, чем другой двумя. У него какие-то тайны, и нам надо быть настороже. Без сомнения, вся эта история о событиях в форте Карла создана хитрым умом Мишеля Берра.
— Мишель Берр, вероятно, теперь во Франции и в настоящее время ничего не может нам сделать, — ответил я. — Возможно, он считает нас мертвыми.
— Нет, — возразил Мартин, — он может быть на одном из других судов. Ведь мы видели очень немногих членов экспедиции.
Мы больше об этом не говорили, но неприятный образ жирного человека с черной повязкой на глазу преследовал меня все время.
В полдень мы достигли стоянки наших судов. Белый туман висел над рекой, и сквозь него деревья-гиганты подымались ввысь, как будто ища спасения в другом царстве. Из лесу доносился стук топоров, шум голосов, крики перекликающихся людей. Перед нами вырисовывались суда, серые, призрачные, качавшиеся на тихой воде.
Очутившись на палубе, мы там нашли единственного матроса, оставленного на страже. Он объяснил нам, что все находятся на берегу, занятые назначенной им работой, и на других судах находились только женщины и дети.
Де Лодоньера мы нашли в небольшой палатке на вершине песчаного холма, работавшего вместе с ле Мойи над планом будущего форта.
Мы ему доложили о результатах нашей миссии.
В течение дня мы встретили многих участников экспедиции, которые присоединились к ней либо в стремлении к интересным приключениям, либо в надежде найти сказочные богатства в Новом Свете. Они спрашивали нас, удалось ли нам найти клады с золотом, откуда дикари пополняют свои запасы, и отнеслись чрезвычайно скептически, когда мы объяснили им, что источники всех тех золотых и серебряных украшений, так привлекших их внимание, находятся на расстоянии многих дней езды на запад.
Между этими людьми был и Роже де Меррилак, упомянутый когда-то Мартином как искатель руки Марии де ла Коста. Это был молодой человек моего возраста, с неприятным лицом, внушившим мне при первой же встрече отвращение. Впоследствии я имел более серьезные основания для такого чувства.
Я был поражен, когда меня представили стройному, с мягкими манерами седому господину, говорившему с большим энтузиазмом о новой стране, в которой мы находились. Он оказался господином де ла Коста, который прибыл, как и предполагал Мартин, со своей дочерью и несколькими слугами, чтобы обосноваться в Новом Свете. Это меня чрезвычайно обрадовало, несмотря на то, что Мария лежала больная на одном из судов. Я надеялся скоро увидеть ее, но прошло много дней, пока представилась возможность увидеть это милое, так привлекшее меня лицо.
Работа по постройке жилищ и вала форта Каролина быстро подвигалась вперед по прекрасным планам и чертежам ле Мойи.
Вскоре в наш лагерь прибыл Сатуриона в сопровождении большой свиты из ярко разодетых краснокожих; он был очень любезно принят де Лодоньером. Мартин служил переводчиком, и между обеими сторонами установились очень хорошие отношения.
С течением времени наши краснокожие друзья стали часто посещать наш форт. Они были в восхищении от гимнов и песнопений, распеваемых многими из наших людей; присутствие дикарей со скрещенными на коричневой груди руками, с развевающимися на голове перьями, торжественно слушающих звучное пение нашего хора, стало обычным для нас явлением. Особенно нравилось такое времяпрепровождение Оленю, а однажды я наткнулся на самого Сатуриону, гигантская фигура которого выделялась при свете полной луны. Он стоял на довольно значительном расстоянии и слушал пение с серьезным видом.
Мало-помалу жилищ было построено столько, что можно было расселить всю колонию, так что суда остались без обитателей, за исключением нескольких матросов, оставленных на них для стражи. Присутствие женщин и детей придало колонии характер постоянного поселения. Мартин и я большую часть дня проводили вне форта — руководя охотой и добывая у дикарей зерно для колонистов. Иногда мы день-два отдыхали в форте. И вот, однажды, во время такого отдыха судьба преподнесла нам очень неприятный сюрприз.
Глава XI
Знакомая фигура
Между другими ремесленниками в колонии был и парикмахер — низенький, худенький малый, с веселыми наглыми глазами. Своими ножницами он быстро привел нас в надлежащий вид, подшучивая над моими заботами об усах. Я посмотрел на него надменно, но это только привело его в еще более игривое настроение, а меня — в бешенство, но веселый огонек в глазах Мартина заставил и меня расхохотаться.
