Густав Эмар - Курумилла
Эль-Гарручоло хладнокровно выдержал это ужасное унижение. Бандит одержал в нем верх над кабальеро, и он сумел доказать, что не ставит свою честь ни во что.
Когда младший офицер вернулся на свое место в ряду, граф обратился к приговоренному:
— Даем вам пять минут, чтобы приготовиться к смерти, пусть Бог смилостивится над вами. От людей вам ждать более нечего.
Бандит нервно рассмеялся.
— Вы с ума сошли, — вскричал он, — какое мне дело до Бога, если он и существует! Черт возьми! Я лучше обращусь к самому дьяволу, во власть которого должен теперь попасть, если только монахи говорят правду.
Авантюристы с ужасом прислушивались к этим богохульствам.
Но Эль-Гарручоло был вне себя.
— У меня только одна просьба, — произнес он.
— Говорите, — с отвращением сказал граф.
— На шее у меня надет на стальной цепочке маленький мешочек с мощами — им благословила меня мать, надеясь, что он принесет счастье. Я носил эту ладанку почти с самого дня моего рождения. Мне хочется, чтобы меня зарыли вместе с этим мешочком — быть может, он принесет мне счастье там, куда я направляюсь.
— Ваше желание будет исполнено, — ответил граф.
— Спасибо, — поблагодарил бандит, довольный разрешением.
В характере мексиканцев есть одна странная аномалия: этот народ страдает крайним суеверием и в то же время лишен истинной веры. Это легко объясняется недавним рабским состоянием народа и быстрым освобождением из-под неволи. Мексиканцы не успели забыть прежних предрассудков и усвоить новые понятия.
По приказанию графа из рядов авантюристов вышло восемь человек. Бандит стал на колени спиной к исполнителям казни.
— Целься! Пли!
Эль-Гарручоло был расстрелян в спину и упал, не издав ни единого возгласа, он умер сразу. Труп мексиканца завернули в сарапе.
— А теперь, — холодно сказал дон Луи, — перейдем к другим.
К столу подвели девять пленников, они дрожали, быстрый суд авантюристов навел на них ужас.
Вдруг неподалеку от места казни послышался страшный шум, можно было различить крики и проклятия. Скоро показались две женщины, сидевшие верхом на великолепных лошадях. Они галопом подъехали к судейскому столу и остановились.
Это оказались донья Анжела и ее камеристка Виоланта.
Волосы Анжелы были растрепаны, лицо возбуждено от быстрой езды, глаза метали молнии.
Она неподвижно стояла посреди толпы, удивленной ее внезапным появлением. Гордо подняв голову, она обратилась к авантюристам, пораженным ее смелостью и красотой.
— Слушайте! — громко воскликнула она. — Я, донья Анжела Гверреро, дочь губернатора штата Соноры, явилась сюда выразить свой протест против изменнической политики моего отца, жертвами которой вы стали. Дон Луи, вождь французских разбойников, я люблю тебя. Хочешь ты стать моим мужем?
Гром аплодисментов покрыл эту странную речь, произнесенную с необычайным воодушевлением.
Дон Луи медленно подошел к молодой девушке, точно очарованный и ослепленный ее взглядом.
— Иди к нам, — сказал он ей, — иди к нам ты, которая не боится породниться с несчастьем.
Девушка радостно вскрикнула, бросила поводья, прыгнула вперед, как пантера, и упала в объятия графа, который страстно прижал ее к своей груди.
Спустя минуту он поднял голову и, все еще держа любимую в объятиях, гордо оглянулся вокруг.
— Она стала женой разбойника, братья, полюбите ее, как сестру, она будет нашим ангелом-хранителем!
Трудно представить себе восторг, охвативший авантюристов. Странная сцена, происшедшая на их глазах, казалась им чудом, сном.
Граф обратился к пленным, которые, дрожа, ожидали решения своей участи.
— Ступайте, — сказал он им, — ступайте и расскажите обо всем, что видели. Донья Анжела дарует вам свободу.
Пленники быстро исчезли, благословляя судьбу. Бедняги, увидя смерть полковника, думали, что и их настигнет тот же конец.
Валентин подошел к молодой девушке.
— Вы просто ангел, — тихо сказал он, — твердо ли ваше решение?
— Я останусь верна ему до могилы, — ответила та с лихорадочным возбуждением.
ГЛАВА VII. Гетцали
Если бы мы писали роман, то могли бы не затрагивать многих подробностей и многие факты обойти молчанием. Но, к сожалению, на нашу долю выпала роль скромного историка, это обязывает быть в высшей степени точными. В первой части нашего повествования мы рассказали, как граф де Лорайль во главе полутора сотен французов, захваченных им из своей колонии Гетцали, пустился преследовать индейцев по пустыне дель-Норте. Читателю уже известно, как отряд графа заблудился в этом океане движущихся песков, а его предводитель, на глазах которого гибли лучшие его товарищи, кончил тем, что в припадке безумия пустил себе пулю в лоб. Час спустя после его смерти нескольким французам, уцелевшим от гибели, удалось при помощи Валентина Гилуа и его друзей найти выход из пустыни и вернуться обратно в колонию.
Французы, оставшиеся в Гетцали, были потрясены видом своих товарищей, вернувшихся из этой злосчастной экспедиции.
Известие о смерти графа де Лорайля отняло у них последнее мужество. Заброшенные на далекую чужбину, в самое сердце неприятельской страны, где с минуты на минуту приходилось ожидать нападения апачей, французы лишились всех своих руководителей. Неудивительно поэтому, что колонисты окончательно упали духом и серьезно занялись обсуждением вопроса о том, как им оставить колонию и, достигнув морского берега, сесть на корабль.
Основатель колонии, граф де Лорайль был ее душой; когда его не стало, то у колонистов уже недоставало сил и энергии продолжать начатое дело. Кроме того, оно и не было им хорошо знакомо, так как среди них не оказалось людей, с которыми граф делился своими планами. Заботясь о поддержании авторитета и не обладая общительным характером, граф никого не любил посвящать в свои проблемы.
Большинство французов, которых граф привел с собой, были жадными авантюристами, охваченными неутолимой жаждой золота. Ради него они бросили все и явились в Америку, но им пришлось жестоко обмануться в своих надеждах. Высадившись в Мексике, этой классической стране изобилия, граф не повел своих спутников на разработку золотых рудников, но, дойдя до мексиканской границы, основал тут земледельческую колонию и заставил их возделывать землю.
В первое время, получив известие о смерти графа, французы находились в нерешительности, но затем все стали готовиться к отъезду, радуясь наступлению конца изгнания, полного всевозможных опасностей и лишенного даже надежды на лучшее будущее.
Но судьба благоприятствовала колонии. Всюду, где собирается кружок французов, нетрудно найти заместителя погибшему начальнику из среды бывших его подчиненных. Он немедленно занимает вакантное место, выручая из беды своих товарищей, удивленных столь быстрым превращением.
