Бернард Корнуэлл - Стоунхендж
Некоторые из женщин Рэтэррина заколебались перед входом в храм, так как женщинам не позволялось бывать в святилищах своего племени кроме случаев, когда они выходили замуж, но женщины Каталло позвали их вперёд. Оказывается в Каталло и мужчины и женщины могли входить в священный круг. И наконец весь народ Хенгалла танцуя перешёл через ров и вошёл внутрь святилища из камней.
Одно широкое кольцо из валунов протянулось по краю всего рва, и каждый из этих камней был размером со стог сена накошенного в летний сенокос в Рэтэррине. Этих огромных камней было множество, слишком много, чтобы подсчитать. А внутри этого широкого кольца располагалось ещё два кольца из камней, каждое размером с храм Слаола в Рэтэррине, и в этих каменных кругах тоже стояли камни. Один из этих камней был в виде кольца, и этот валун с отверстием был установлен на другой камень, а рядом располагался алтарь, сделанный из трёх массивных каменных плит. Сабан смотрел в немом восхищении. Он не мог понять как человек мог воздвигнуть такие камни, и он понял, что он наверное пришёл в место, где боги сотворили чудо. Только Камабан, морщившийся каждый раз, когда ступал на свою искривлённую ногу, казался равнодушным.
Люди Каталло, собравшиеся на внутреннем склоне насыпи, громко приветствовали гостей, с танцами входящими в священный круг. Приветствие эхом прокатилось внутри всего огороженного пространства, а потом зазвучала песня.
Китал, вождь Каталло приветствовал народ Хенгалла. Он хотел произвести впечатление, и у него это получилось. Он был одет до пят в мантию из оленьей шкуры, выбеленную мелом и мочой и густо расшитую бронзовыми кольцами, в которых отражалось солнце, и когда он пошёл навстречу, приветствуя Хенгалла, казалось, что она засверкала. Вождь Каталло был высоким, с длинным узким чисто выбритым лицом. Светлые волосы были убраны под бронзовый ободок, в который он вставил дюжину длинных лебединых перьев. Китал был такого же возраста что и Хенгалл, но в его лице была живость, которая скрывала годы, и двигался он быстрым упругим шагом. Он широко развёл руки в жесте приветствия и в этот момент полы его мантии распахнулись, обнажив длинный бронзовый меч, подвешенный на кожаном ремне.
— Хенгалл из Рэтэррина, — провозгласил он, — добро пожаловать в Каталло!
Хенгалл выглядел немного жалким рядом с Киталом. Он был выше и шире, чем вождь Каталло, но его бородатое лицо было грубым по сравнению с тонкими чертами лица Китала, а одежда была грязной и оборванной. Потому что Хенгалл не был человеком, беспокоящимся о плащах и безрукавках. Он держал копьё острым, вычёсывал вшей из бороды, и считал, что исполнение человеком своих обязанностей куда важнее его внешнего вида. Два вождя обнялись и оба племени одобрительно зашептались, потому что любое публичное объятие двух великих людей предвещало мир. Вожди задержались на мгновение, и затем Китал отклонился и за руку повёл Хенгалла туда, где рядом с одним из больших камней образовывающих жертвенник ожидала Санна.
Колдунья была закутана в плащ из шкур барсука, а шерстяная шаль покрывала её длинные седые волосы. Сабан уставился на неё, и в это же мгновение она сразу поймала его взгляд, и он содрогнулся, потому что глаза, сверкнувшие из-под тени её капюшона, были злобными, умными и внушающими страх. Она была очень старой, как Сабану говорили, намного старше, чем любые мужчина или женщина когда-либо жившие на свете.
Китал и Хенгалл преклонили колени для разговора с Санной. Барабанщики, ударявшие в большие полые стволы, продолжали в том же ритме. А группа девушек, обнажённых до пояса и с вплетёнными в волосы шиповником, таволгой и маками танцевали под эти звуки, переставляя ноги из стороны в сторону, ступая боком, двигаясь вперёд и отступая назад, приветствуя чужеземцев, которые пришли в их великое святилище. Большинство гостей загляделись на девушек, но Галет внимательно оглядел камни и почувствовал безмерное уныние. Неудивительно, что Каталло так сильны! Ни у какого другого племени нет такого святилища как это, и никакое другое племя не может надеяться завоевать благоволение богов, как эти люди. Рэтэррин, грустно подумал Галет, был ничем по сравнению с этим, его храмы смехотворны, а его устремления — незначительны.
Сабан наблюдал за Санной и догадался, что ей не понравились новости, принесённые Хенгаллом, потому что она отвернулась от него с пренебрежительным жестом. Хенгалл взглянул на Китала, тот пожал плечами. Но затем Санна обернулась и что-то проворчала перед тем, как зайти в свою хижину, расположенную рядом с ближайшим каменным кругом. Хенгалл встал и пошёл назад к Сабану.
— Ты должен пойти к Санне в хижину, — сказал он. — Помни, о чём я тебе говорил.
Сабан, осознавая, что за ним наблюдают два племени, подошёл к хижине, которая располагалась между двумя малыми каменными кругами и была единственной постройкой внутри храма. Это была круглая хижина, немногим побольше, чем большинство жилых хижин, с высокой островерхой крышей. Но стены были такими низкими, что Сабану пришлось встать на четвереньки, чтобы проползти через вход. Внутри было темно, потому что лучи солнца почти не проникали через вход или через дымовое отверстие в острие крыши, поддерживаемой толстым бревном. Это бревно представляло собой ствол с ободранной корой, а на множестве оставшихся от ветвей пеньках, висели сетки, наполненные человеческими черепами. Взрыв хихиканья потревожил Сабана и, присмотревшись, он разглядел дюжину лиц, выглядывающих вдоль низких стен хижины.
— Не обращай внимания, — приказала Санна хриплым низким голосом. — Подойди сюда.
Колдунья уселась на кучу мехов рядом со столбом, и Сабан послушно встал перед ней на колени. Небольшой огонь тлел рядом с бревном, наполняя тёмную хижину едким дымом, от которого у Сабана заслезились глаза, когда он склонил голову в знак уважения.
— Посмотри на меня! — рявкнула Санна.
Он взглянул на неё. Он знал, что она стара, так стара, что никто не знает, сколько ей лет, старше, чем даже она сама знает; так стара, что была старой, когда второй самый старый человек в Каталло только родился. Некоторые говорили, что она никогда не умрёт, что боги дали ей жизнь без смерти, и испытывающему благоговейный страх Сабану это показалось правдой. Он никогда не видел лица такого иссохшего, такого морщинистого и такого жестокого. Она стянула с головы шаль, и её непокрытые волосы были седыми и прямыми, свисающими вдоль её лица, похожего на череп, только череп с наростами. Глаза на черепе были чёрными как гагат, у неё был только один оставшийся зуб, жёлтый клык в центре верхней челюсти. Её руки высовывались из-под её плаща с капюшоном из меха барсука, словно крючковатые лапы с когтями. Янтарь виднелся на её костлявом горле. Сабану показалось, что драгоценный камень приколот булавкой на мумию.
