Александр Абердин - Великая Звезда Мироздания
С некоторых пор главного ведла перестало возмущать, что во Вселенной Элании временами случаются даже межзвёздные войны. Раз окончательной смерти нет, а есть только временная передышка между двумя жизнями, то пусть вояки потешатся, лишь бы они не взрывали чужих планет и звёзд. Правда, при этом он по-прежнему был самым ярым противником всех тех людей, которые встали на путь тяжких преступлений, чтобы добиться чего-то такого, без чего они не мыслили своей жизни. Однако даже их он перестал ненавидеть, поскольку знал, что если им дать ведловские знания, то они смогут достичь желаемого без насилия.
Именно о том, какой стала жизнь в Метагалактике Шаляй-Валяй благодаря ведловству, они и говорили за столом, на котором помимо вкуснейших блюд стояли ещё и спиртные напитки вроде коньяка и водки. Ужин прошёл в тёплой и весёлой обстановке. Без четверти двенадцать они вышли из дома, и в большом саду Митяя и Тани, под раскидистым дубом, перенесённым на Землю-Один с Земли-Два, все четверо демиургов сели на землю, поставив перед собой бронзовую жаровню, чтобы начать долгий разговор глазами через огонь. Хотя огонь в жаровне пылал настоящий и в него время от времени сыпались ароматические порошки, это было уже не то ведловство, с помощью которого Митяй когда-то учил олродов. Они уже не зачитывали вслух обширные трактаты. В исполнении высших демиургов ведловство приобрело совершенно иную форму. Все трое непрерывным потоком посылали в сознание своего ученика огромные массивы информации и одновременно с этим наделяли его умением работать с живой и мёртвой материей совершенно особым образом. Так, как этого не умел делать обычный демиург, хотя ему и пришлось провести в стенах академии демиургов не один десяток лет.
Вместе с тем Митяй, Таня и Станислав передавали Егору Столетову ещё и свой жизненный опыт ведлов-творцов, что не было ни лишним, ни неуместным. Каждый ведь понимал, что Митяю нужен не восторженный ученик, а опытный в разного рода делах ведл-демиург, партнёр и напарник в грядущей, чертовски сложной операции. Правда, всех деталей этой операции Митяй Егору не открывал. Он просто не имел права этого делать, ведь на кону стояла жизнь Матери-Земли и её космических сестёр. Какими бы необратимыми ни казались процессы старения звёзд и планет, высшему демиургу, да ещё ведлу-демиургу, было вполне по силам продлить жизнь любой звезды практически до бесконечности. Бессмертные звёзды, бессмертные планеты, бессмертное Великое Древо Мироздания и, чего греха таить, бессмертные демиурги. Именно таким видел будущее Митяй и был готов за это сразиться с кем угодно, а не только с какими-то там чёрными демиургами, в которых он не очень-то и верил, хотя таковые вполне могли существовать на бескрайних просторах Большой Вселенной. Егору, в свою очередь, ведловство давалось на удивление легко. Впрочем, как раз удивляться никому и в голову не приходило, ведь его подготовила к этому сама Мать-Земля, которой срочно понадобился персональный защитник на все грядущие времена. Вот тут она не ошиблась, поскольку прекрасно понимала, что Митяй рано или поздно покинет её, так как обязательно захочет создать вместе с друзьями своё собственное Великое Древо Мироздания и планомерно выращивать его, заботясь о том, чтобы другие демиурги смогли создать на его ветвях множество уникальных, не похожих одна на другую Вселенных. Такая работа как раз была по нему, но, если честно, Митяй о ней как-то не задумывался. У него и других дел хватало, но, самое главное, ему хотелось как можно скорее разобраться с проблемой Великого Древа Мироздания. Поэтому, передавая знания Егору, он старался сделать ещё и так, чтобы тот был полностью готов ко второй передаче знаний. Они должны были естественным образом, не вступая в конфликт друг с другом, полностью исключая все противоречия, дополнить их и стать вместе с ними единым комплексом. На этом, естественно, процесс познания не закончится, ведь для ведла-демиурга возможна только одна-единственная стезя – саморазвитие, бесконечное познавание всего нового и творение всё новых и новых форм бытия. На то он и демиург.
Если кто во время этого ведловства и задумывался о таких вещах, то только Митяй. Таня и Станислав просто делали свою работу, стараясь при этом не упустить ни одной мелочи. Именно Таня телепортировала откуда-то три говорящих камня – два огромных рубина и тёмно-зелёный изумруд – и вручила их Егору Столетову. Камни, полежав на его больших ладонях несколько минут, превратились в два широких защитных браслета и обруч. Они сами собой наделись на его руки и голову, завершив тем самым новый облик Хранителя Земли. Да, именно такая должность появилась у Егора по повелению Матери-Земли.
К семи часам утра педагогическое ведловство было завершено, все четверо поднялись на ноги и направились в малую кухню-столовую. Там Стас чуть ли не насильно усадил Таню за стол и принялся хозяйничать. На этот раз он решил накормить своих друзей ведловским завтраком Земли-Два по самым древним рецептам Дмитрограда, которые, на поверку, были вполне современными, относящимися к кубанскому казачеству. Как бы то ни было, все его ухищрения были восприняты с восторгом, что неудивительно. Даром, что ли, Станислав раз двадцать занимал первые места на конкурсах поваров.
За завтраком старинный друг Митяя и задал ему такой вопрос, ответ на который давно уже хотел получить:
– Митька, когда ты научишь меня драться по-взрослому?
Митяй огорчённо вздохнул, положил рядом с тарелкой нож и вилку, театрально вскинул руки и возопил:
– О господи! Стас, да когда же ты только повзрослеешь? Старина, ты вчера стал не только высшим демиургом, но ещё и таким демиургом-воином, что я даже побаиваюсь вытаскивать тебя на арену. Ведь поколотишь же, ей-ей поколотишь, и не дашь потом милиции пожаловаться. Моя Танюша, между прочим, тоже стала вчера демиургом-воином, но до тех самых пор, пока не родит мне ещё одного сына, ей путь на арену запрещён строго-настрого. Не приведи господи наш Стасик нахватается от своей мамули всяческих приёмчиков ещё до своего рождения.
Таня с улыбкой развела руками, а Станислав так и замер с открытым от удивления ртом, и удивлялся он вовсе не тому, что Митяй и Таня решили назвать своего сына в его честь. Помотав головой, Стас для верности пару раз стукнул себя пудовым кулаком по лбу и возмущённо поинтересовался:
– Так почему же я тогда ни черта не почувствовал? Егор, который уже вполне освоился в этой компании, состроил печальное выражение лица и спросил:
– Ребята, ну зачем вы так? То Господа поминаете, то, того хуже, чертей. Уж вам ли не знать, что нет ни одного, ни других? Митяй и Стас одновременно повернулись к нему и сердитыми голосами рявкнули одновременно:
