Сергей Калашников - Оператор совковой лопаты
Девушка попыталась описать, но то, что сознание извлекло из ее слов, позволило понять лишь, что речь идет о живом существе. А вот птичка это, рыбка или зверюшка – он узнает позднее, когда будет знать больше слов.
Айн собралась уходить. Совсем. На вопрос «почему?» ответила, что она ему, Мишке, не нужна.
Ну да. Вылечила, дождалась, пока окрепнет. Крупы оставила, небольшой запасец мяса на холоде пару недель полежит. Есть у парня провиант, надолго хватит. А она вроде как заканчивает командировку, поскольку с заданием справилась. Так он это воспринял. А теперь она возвращается в лоно семьи, Крян-то у нее не от святого духа. Есть где-то тот, к кому она на ночь залезает под одеяло, причем не во исполнение лекарского долга, а по зову… ну, не сердца, может быть. Не верит Мишка во все эти глупости про пылкую страсть или нежную любовь. Считает, что выбор партнера осуществляется обоими участниками общения на основании соображений, в которых мужчина или женщина порой не в полной мере отдают себе отчет. Но ничего романтического тут нет. Когда гормоны отыграют и мозги прояснятся, остается вполне прозаическая причина.
С другой стороны, только врачебными функциями цели этого визита явно не ограничивались. Большой запас выделанных шкур, что притащили Айн и Питамакан, активно расходовался здесь на предметы, которые очень кстати. Несколько пар рукавиц. Два фартука, что очень удобно при работе на гончарном круге или у наковальни. А еще были сшиты штаны на лямках по образу и подобию его спецовочных, даже с парой карманов.
Идеального повтора не получилось. Все швы – наружу, чтобы не натирали тело. Соответственно, выглядят специфически. Раньше Мишка не задумывался, почему в индейской одежде столько внешних деталей. Особенно бросалась в глаза бахрома, вроде как нарочно, чтобы за все цепляться. А оно вон что, оказывается.
Хорошо, что успел выковать для девушки хороший топорик. С отверстием для насаживания на рукоятку, с ярко выраженным тупым бойком вместо обуха, с тонким, но прочным лезвием. Похоже на кухонный топорик-отбивалку. Металла на эту работу пережег немерено, калить поковку в огне пришлось многократно.
Свою исцелительницу провожал с грустью и богатыми дарами. По-человечески, в общем. Для Кряна сплел удобную корзинку-колыбельку с прочной ручкой и ножками, чтобы возвышалась над грунтом, когда стоит. Самых лучших горшков отобрал, сотейник – глубокую сковороду с крышкой. Отличный котел с ушами, из которых идет цепочка, чтобы в пламени не перегорела, для подвеса. Керамика на это пошла сама лучшая. Звонкая, плотная и неколкая. А на звенья для подвесной конструкции извел весь запасец гвоздей, что были у него.
Айн еще попросила кадильце для сберегания огня и трут с кресалом. Отдал самые удачные. И последний горшочек варенья, и мед – его полстакана всего сохранилось. И козинаки, и черники сушеной, и ирги…
Знает Мишка о своей бездуховности, бездушности, скорее. Но он не скотина. И эта очень молоденькая женщина ему самый близкий друг. И плевать на то, как она о нем вспомнит, да и вспомнит ли вообще. Но пусть в ее жизни будут маленькие удобства и крошечные удовольствия.
Глава 20
Не скучать!
О том, как она это дотащит, он, разумеется, подумать не забыл. На берегу озера, что менее чем в километре на противоположном берегу речушки за холмом, в прибрежном лесочке у нее хранится челнок. Установлен на ветках кверху дном. Там же лежат и кое-какие причиндалы, нужные для путешествия. Кожаная покрышка для небольшого шатра – точно.
Айн с этой лодочки не раз рыбачила. Хоть и зима, и снег лежит, но водоемы не замерзли. И лодочка из обтянутых корой прутьев под силу одному человеку. Имеется в виду – взять и перенести. Так что она, когда рыбачила, стреляла из лука в рыб прямо сквозь воду, а потом вылавливала добычу шестом с корзинчатым ковшиком на конце. Такой вот прототип сачка.
А сейчас, разбив ледяной поясок у берега и затолкав осколки под кромку льда, они спустили суденышко на воду и обстоятельно его загрузили. На прощание взял девушку за плечи, притянул к себе и чмокнул в носик. Она смерила его удивленным взглядом, но отругать или стукнуть забыла. Потом он помог ей сесть и оттолкнул посудину, преодолев сопротивление подгруженной кормы, трущейся о прибрежное дно.
Некоторое время каноэ удалялось по инерции. Потом девушка озадаченно глянула на парня и погрузила в воду весло. Хорошо идет лодочка, гребец, сразу видно, искусный. А лук он себе еще сделает. Если и не выходит у него ничего путного с охотой, так хоть для забавы постреляет. Должны же быть в жизни хоть какие-то радости. Спорт, например.
* * *Скучать, однако, было некогда. Выяснилось, что все его металлургическое оборудование устарело. Физически. Износилось. Купол воздушного насоса травил воздух так, что совсем уже не дуло. Труба-колонна для плавки осыпалась, а установка по пережиганию золотых самородков покосилась, поскольку основание ее размокло, впитав влагу из воздуха.
Конечно, все переделывать придется, но у него теперь целый ряд образцов керамики, которые он сравнил лишь по одному параметру – водостойкости. А тут его термопрочность интересует. Испытывая образчики, он может судить о свойствах материала, только сравнивая его с другим материалом. Ведь объективных количественных данных получить невозможно. Температуру даже нечем измерить.
Как ни крути, а пока стоят холода и лазить в Золотой ручей несподручно, нужно хоть подобие метрологии учредить. Длину местные кроманьонцы измеряют «в лаптях», это около тридцати сантиметров. В локтях – это около полуметра. И в днях пути – это сильно много. Эталоны, ясное дело, хранятся у пользователей и применяются ими безотносительно требованиям к использованию поверочных схем.
Долго соображал, как по-кроманьонски назвать метр. На рукоятке лопаты у него имеется несколько рисок, так он от нормального французского эталона отступит только из-за погрешности измерения, а не в силу иных соображений. Потом приложил палку к разным частям тела – все вышло по прописи. От плеча и до конца пальцев откинутой в сторону другой руки. Распах? Размах? Этих слов он на местном языке еще не выучил. Но зато это как раз длина стрелы его, то есть теперь уже не его, лука. И называется это словом «мет». Отлично. Если и оговорится, путаницы не возникнет.
Литр и килограмм получились запросто. И назвались легко. Горшок и полено. А потом он измерил плотность образцов керамики. А потом их плотность после суток вымачивания в воде. После недели в воде. Вот и данные о гигроскопичности.
С температурой все оказалось сложнее. Кипение воды и плавление воска волнуют его несильно. Вспыхивание сухого ивового прутика – заметно лучше. Набрал в реке разной гальки, следя за тем, чтобы была без прожилок, монолитная, и поиздевался над камешками в горне. Ничего примечательного. Одна, правда, растеклась в конце концов, а иные потрескались. Зато тот керамический черепок, что по восьмой рецептуре был замешен, засветился. А когда остыл… ха. Не рассыпался и не подплавился. Он, правда, зараза такая, самый гигроскопичный, так воду в металлургии никто применять не собирается. А вот свечение несложно сравнить с цветами образцов. Образцов чего? Да вот же камешки любых окрасок.
