Андре Лори - Капитан Трафальгар. Наследник Робинзона. Радамехский карлик.
С круговой дороги маленькое общество вернулось к главным входным воротам, где их ожидали уже оседланные лошади, чтобы спуститься к подножию горы Тэбали. Это было делом какого-нибудь получаса. Легким галопом проехала кавалькада мимо лагеря землекопов, состоящего из землянок, хижин и пестрых холщовых палаток и навесов, и вскоре остановилась у плавильных печей, о которых уже упоминал Норбер Моони.
— Таких точно плавильных печей мы имеем сто двадцать в данный момент; они опоясывают основание нашего пика или, если хотите, подножие горы Тэбали целым поясом стеклянных заводов. Вот вы теперь сами видите получающееся стекло; оно, конечно, грубое и не совсем прозрачное, но вполне соответствует своему назначению, которое заключается в том, чтобы изолировать магнитную скалу, из которой состоит пик Тэбали. И это изолирование совершится посредством слоя такого стекла толщиною приблизительно от семидесяти до восьмидесяти сантиметров.
— Но каким образом вам удастся получить этот слой? — спросил доктор Бриэ.
— Да очень просто! Спуская горячую стеклянную массу под основание пика Тэбали. В песке, как в главном веществе для изготовления стекла, мы не имеем здесь недостатка, а солнце дает мне возможность поддерживать деятельность ста двадцати плавильных печей в течение от двенадцати до пятнадцати часов в сутки. Каждая из этих плавильных печей дает нам в среднем до двухсот кубических метров стекла в день, и стекло это стекает под гору по мере того, как оно выходит из плавильных тигелей, и там уже разливается. Горизонтальный тоннель, прорытый вплоть до центра основания пиритной скалы, упирающийся в тот глубокий колодец, который мы с вами уже видели, позволяет нам двигать сливание стеклянной массы от этого центра к окружности скалы… В тот день, когда стеклянная масса достигнет окружности скалы, мы будем знать, что гора наша окончательно изолирована от своей природной песчаной подошвы.
— Ну, а сколько времени потребуется вам на это? — осведомилась Гертруда.
— Да еще месяцев пять-шесть упорной работы, не меньше!
— Это, однако, довольно долгий срок!
— Да, действительно, особенно для господ комиссаров контрольного комитета «Selene Company», — улыбаясь сказал Норбер Моони, бросив лукавый взгляд в сторону сэра Буцефала. — Но тем хуже для них! — весело продолжал он, — я не хочу ничего предоставлять случайности и, как вы, вероятно, поверите мне, не соглашусь скомпрометировать успех моего дела излишней, непростительной в такого рода вещах поспешностью, в угоду этим господам.
— Ах, кстати, где же остальные три комиссара? — осведомился доктор Бриэ. — Мы их еще не видели сегодня.
— Они там, наверху, на горе, в специально отведенном для них помещении.
— Там они проводят все свое время, играя в карты, кура трубки и потягивая отвратительное английское пиво, которое им доставляют в громадном количестве из Бербера. Я их теперь почти не вижу и терплю их вмешательство только в случае безусловной необходимости: например, когда требуется подписать какое-нибудь условие, контракт или выдать ордер для уплаты.
Но при этом молодом ученый умалчивал о том, что эти господа — Вагнер, Грифинс и Фогель, всеми средствами старались воспрепятствовать осуществлению его предприятия; что их враждебность была уже теперь вполне и несомненно доказана целым рядом самых низких и гнусных поступков; что в силу всего этого пришлось смотреть на них, как на врагов, и строго воспретить им доступ к работам, вход в обсерваторию и даже в магазины экспедиции. И вот уже около трех месяцев, как эти господа, так сказать, содержались в карантине, в той части левого флигеля главных строений, который был отведен под их квартиры. Кроме того, для большей безопасности они были надлежащим образом предупреждены, что в случае новых изменнических и предательских действий с их стороны, им без особой церемонии всадят каждому по три пули в голову.
Норбер Моони с большой охотой совершенно изгнал бы их из Тэбали и отправил бы обратно в Европу, но его удерживало от этого их звание денежных или финансовых контролеров, избранных собранием акционеров, и потому, если он и желал окончательного разрыва с ними, то только с тем условием, чтобы этот разрыв произошел с их стороны. Вот причины, почему он, хотя и предупредил их, что не потерпит более с их стороны никакой прямой или косвенной попытки воспрепятствовать осуществлению его предприятия, тем не менее продолжал терпеть их присутствие в Тэбали.
Что же касается их самих, то они, конечно, отнюдь не желали удалиться по собственной воле. Решившись во что бы то ни стало захватить в свои руки это блестящее дело, которое было обязано им своим существованием, и потому смотря на Норбера Моони как на узурпатора их блестящей мысли, они скорее были согласны вытерпеть какие угодно ограничения, неудобства и неприятности, чем выпустить это дело из своих рук!
С сэром Буцефалом Когхиллем, человеком, принадлежавшим к хорошему обществу, Норбер Моони ладил прекрасно. Чтобы вызвать между ними нечто похожее на тень соперничества, надо было только присутствие прелестной дочери французского консула. Молодой баронет не мог, живя бок о бок с Норбером Моони, не увлечься его пылкой энергией, его честными и прямыми взглядами на вещи, не оценить его милого приветливого и веселого нрава, его гениального изобретательного ума и прекрасных душевных качеств. Чем бы ни окончилось это предприятие, баронет гордился тем, что принимал в нем участие. Задетый за живое в своем любопытстве, с разумным расчетом окружить свое имя по возвращении его в Лондон новым блестящим ореолом, каким, без сомнения, должна была украситься его репутация благодаря столь оригинальному и необычайному приключению, молодой лорд Когхилль довольно охотно мирился с немного однообразной и уединенной жизнью, какую он вынужден был вести в пустыне Байуда.
Не взглянув на остальные плавильные печи, совершенно подобные той, которую маленькое общество только что осмотрело во всех подробностях, веселая кавалькада вернулась обратно по прекрасной дороге, ведущей в гору в обсерваторию пика Тэбали.
— Если я хорошо понял ваши слова, — сказал по пути господин Керсэн, ехавший рядом с Норбером Моони, — вы, очевидно, рассчитываете в конце концов воспользоваться тою же солнечной теплотой, чтобы произвести на Луну известное магнетическое влияние, не так ли?
— Да, совершенно верно!
— Что же касается ваших настоящих работ, то их главная цель заключается в том, чтобы совершенно изолировать пиритную скалу пика Тэбали, подведя под его основание толстый слой грубого стекла, который разобщит окончательно скалу от ее подпочвенных песков… Прекрасно, все это я отлично понимаю, но когда эта задача будет окончена, то я желал бы знать, насколько это подвинет вас ближе к вашей цели?
