Вольф Серно - Тайна затворника Камподиоса
– По крайней мере в долгу мы не остаемся, – усмехнулся Магистр. Он подслеповато моргал, потому что два из пяти фонарей, принесенных Витусом, упали на пол и разлетелись в куски.
– Уи, уи, – Коротышка принялся подбирать осколки.
В самом конце помещения, там, где трап вел наверх, на батарейную палубу, неожиданно появилась целая группа матросов. Они осторожно спускали по ступенькам двух раненых. Свет в перевязочной был довольно тусклым, однако Витус сразу заметил, что у одного из раненых совершенно безжизненный взгляд. Его голова свесилась на грудь и моталась туда-сюда. Витус решил, что моряк в состоянии шока.
– Положите его на стол.
– Да, сэр.
С другим дело обстояло куда хуже. У него оторвало руку по локоть. По обрубку руки обильно текла кровь.
– Магистр, зажимы! Быстрее!
– Я уже, – маленький ученый устраивал раненого на стуле.
Витус заставил себя говорить как можно спокойнее:
– Ну, как там наверху?.. И как вас зовут?
– Фулхен, Ганнер Фулхен! – вытянулся перед ним матрос. – Я с приятелями от третьей носовой пушки, – он улыбнулся. – Дела вроде идут неплохо, сэр. С самого начала первый офицер дал команду сосредоточить огонь на главной мачте «Сеньоры», нуда, а с третьего залпа мы ее срезали.
– Очень хорошо. Но, кажется, и мы кое-что схлопотали.
– Не о чем говорить, сэр! Одно вражеское попадание. Щепок много. Оба раненых – стрелки с левого борта, поэтому их и задело. Так вот, капитан сразу приказал развернуть корабль так, чтобы стрелкам по правому борту не было слишком жарко и могли вступить пушки с левого. Донам, как говорится, здорово досталось.
– Это успокаивает. А раненые есть?
– Насколько я знаю, нет, – Фулхен чуть ли не с сожалением пожал плечами.
– И слава Богу, – Витус перевел взгляд на Магистра, который на пару с Коротышкой почти профессионально обрабатывал обрубок руки матроса. Другой раненый, с остекленевшим взглядом, еще не пришел в себя.
– Что у него? – Витус пощупал пульс. Пульса нет. Приложил ухо к груди. Не дышит. Тогда он понял. – Этот матрос мертв.
Однако по какой же причине? Нигде нет ни капли крови, ни шрама, ни увечья, ни пореза, даже никаких кровоподтеков на теле. Только этот безжизненный взгляд. Витус закрыл ему глаза, перевернул матроса на живот и сразу понял причину смерти: у него оказались переломаны шейные позвонки. Какой-то летящий предмет с острыми гранями нанес парню смертельный удар... Большущая, длиной примерно в четыре вершка, гематома под затылком свидетельствовала об этом.
– Он мертв, сэр? – спросил стоявший за спиной Витуса Фулхен.
– Да. Снимите его со стола и положите на пол вон там, в углу. И можете быть свободны. Наверху вы нужнее.
– Да, сэр! – Фулхен козырнул и исчез вместе с остальными матросами.
Витус подошел к Магистру. Раненый сидел, сгорбившись на стуле, с остекленевшими глазами, однако вызвано это было, скорее всего, не болью. Об этом говорил хотя бы тот факт, что за короткое время матрос выпил почти полбутылки бренди.
– Он сейчас не в себе, – заметил Магистр, укладывая перевязанную руку раненого на стол и закрепляя ее зажимными винтами. – Сейчас он мало что чувствует.
– Хорошо. Я сделаю два серповидных надреза на обрубке руки – один спереди, один сзади.
После того как Витус сделал это, он убрал скальпелем сосуды и мышцы. Потом завернул лоскуты, закрывая расщепленную предплечную кость. Однако кровь продолжала капать с обрубка. Коротышка подскочил и затянул винты крепче.
– Спасибо Энано, а теперь подними лоскуты кожи раневыми крюками. Магистр возьми острый каутер и прижги рану.
После того как и это было сделано, Витус взялся за пилу и отхватил приличный кусок плечевой кости.
– Энано, убери раневые крюки, чтобы я смог опустить лоскуты кожи вниз и сшить над костью.
Покончив и с этим, он услышал какой-то непонятный звон в ушах и не знал, чем это объяснить. Позже он понял причину: это умолкли пушки у него над головой.
– Буду краток, «соколы»! Вы храбро сражались! – Таггарт стоял у поперечного релинга и смотрел на собравшихся на верхней палубе матросов. – Доны поджали хвост и бросились наутек. Мы их преследовать не станем, «соколы»! Мы, как и положено цивилизованным людям, поможем сначала нашим товарищам, чтобы они не пошли ко дну, – и он мотнул головой в ту сторону, где в какой-то миле от них безвольно покачивался на волнах перегруженный «Аргонавт».
– В Карибском море испанцы никуда от нас не денутся, не сойти мне с этого места! И когда мы с ним столкнемся, я им не завидую![32] На вас-то я могу положиться?
Раздались одобрительные крики.
– Да, сэр!
– В любое время, сэр!
– Накормим их горячим железом!
– Истинная правда! Да и золотишко ихнее отнимем!
Раздался всеобщий хохот.
– Хорошо! – Таггарт поднял руку, и матросы тотчас умолкли. – Значит так: еще дня два-три мы пробудем здесь. Я приказал Мак-Кворри и Дорси взять по десятку матросов из своих подразделений, перебраться на «Аргонавт» и помочь там починить судно. Они воспользуются нашей большой шлюпкой. А на малой туда же отправятся кирургик со своими помощниками, чтобы организовать там временный лазарет. Нам здесь тоже придется основательно попотеть. Руководить всеми работами поручаю первому офицеру. Всем все ясно?
– Да, сэр! – дружно ответили матросы.
Таггарт перевел дыхание и какое-то время разглядывал несуществующую складку на своей одежде.
– Хорошо. Хватит болтать! За работу!
– Слава Богу, что вы прибыли, сэр. У вас вид бомбардира, однако, я полагаю, вы врач? – стоявший на палубе «Аргонавта» улыбнулся и козырнул Витусу.
– Да, вы не ошиблись, – Витусу потребовалось некоторое время, чтобы сообразить, что на голове у него по прежнему косынка, которой он завязал уши, чтобы хоть как-то уберечь их при канонаде. Сорвать ее с себя сейчас было бы равносильно признанию собственной глупости, и он предпочел оставить все как есть.
– Меня зовут Витус из Камподиоса, однако вы можете называть меня просто кирургиком. С кем имею честь?
– Ричард Кэтфилд, сэр. Первый офицер этого корабля.
Кэтфилд был молодым человеком среднего роста. Его голубые глаза особенно выделялись на покрытом порохом лице.
– А это мои ассистенты – магистр Гарсия и малыш Энано.
– Добро пожаловать! – Если Кэтфилда и удивил вид помощников кирургика, то виду он не подал. Еще раз вежливо козырнул, как будто все было в совершеннейшем порядке. А ведь его окружали груды щепок, обломки мачт с оборванными парусами, лежавшие на боку пушки, искореженный такелаж и пробитые осколками ядер бочки, из которых что-то вытекало. Матросов на палубе почти не было видно, а те, что еще сновали туда-сюда, выглядели донельзя усталыми и унылыми. Над всем царил какой-то странный размеренный гул.
