Александр Дюма - Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя. Книга 2
Маликорн понял и покачал головой, как бы отвечая: «Нет, нет, я в здравом уме, успокойтесь».
Она недоверчиво улыбнулась.
«Нет, нет, — повторил он жестами. — Голова в порядке». — И постукал по голове. Потом он жестами и мимикой стал увещевать ее: «Пишите скорее».
Лавальер не видела препятствий для исполнения просьбы Маликорна, даже если бы он был сумасшедшим. Она взяла карандаш и написала: «Деревянный». Затем измерила шагами расстояние между окном и кроватью и снова написала: «Десять шагов».
Сделав это, она посмотрела на Маликорна, который ей поклонился и подал знак, что сейчас спустится во двор.
Лавальер поняла, что он пошел за катушкой. Она подошла к окну и, соответственно его наставлениям, уронила катушку. Едва катушка коснулась земли, как Маликорн схватил ее и побежал в комнаты г-на де Сент-Эньяна.
Де Сент-Эньян выбрал или, вернее, выпросил себе жилье как можно ближе к покоям короля; он был похож на те растения, которые тянутся к лучам солнца, чтобы развернуться во всей красе и принести плоды. Его две комнаты были расположены в том же корпусе дворца, где жил Людовик XIV.
Господин де Сент-Эньян гордился этим соседством, которое давало ему легкий доступ к его величеству, а кроме того, повышало шансы на случайные встречи с королем. В это время он роскошно обставлял свои комнаты в надежде, что король удостоит его своим посещением. Дело в том, что его величество, воспылав страстью к Лавальер, избрал де Сент-Эньяна поверенным своих тайн и не мог обходиться без него ни днем, ни ночью.
Маликорн был принят графом беспрепятственно, так как был на хорошем счету у короля. Де Сент-Эньян спросил посетителя, нет ли у него какой-нибудь новости.
— Есть, и очень интересная, — отвечал Маликорн.
— Какая же? — перебил де Сент-Эньян, любопытный, как все фавориты. — Что же это за новость?
— Мадемуазель де Лавальер переведена в другое помещение.
— Как так? — воскликнул де Сент-Эньян, вытаращив глаза.
— Да.
— Ведь она жила у принцессы?
— Вот именно. Но принцессе надоело ее соседство, и она поместила ее в комнате, которая находится как раз над вашей будущей квартирой.
— Почему над моей квартирой? — вскричал де Сент-Эньян, показывая пальцем на верхний этаж.
— Нет, — отвечал Маликорн, — не здесь, а там. И показал на корпус, расположенный напротив.
— Почему же вы говорите, что ее комната расположена над моей квартирой?
— Потому что я убежден, что ваша квартира должна быть под комнатой Лавальер.
При этих словах де Сент-Эньян бросил на бедного Маликорна такой же взгляд, какой бросила на него Лавальер четверть часа назад. Другими словами, он счел его помешанным.
— Сударь, — начал Маликорн, — разрешите мне ответить на вашу мысль.
— Как на мою мысль?..
— Ну да. Мне кажется, вы не совсем поняли, что я вам хочу сказать.
— Не понял.
— Вам, конечно, известно, что этажом ниже фрейлин принцессы живут придворные короля и принца.
— Да, там живут Маникан, де Вард и другие.
— И представьте, сударь, какое странное совпадение: две комнаты, отведенные для господина де Гиша, расположены как раз под комнатами мадемуазель де Лавальер и мадемуазель де Монтале.
— Ну так что же?
— А то, что эти комнаты свободны, потому что раненый де Гиш лежит в Фонтенбло.
— Ей-богу, ничего не понимаю!
— О, если бы я имел счастье называться де Сент-Эньяном, я бы моментально понял!
— И что бы вы сделали?
— Я тотчас же поменял бы комнаты, которые вы занимаете здесь, на свободные комнаты господина де Гиша.
— Что за фантазия! — с негодованием сказал де Сент-Эньян. — Отказаться от соседства с королем, от этой привилегии, которой пользуются только принцы крови, герцоги и пэры?.. Дорогой де Маликорн, позвольте мне заявить вам, что вы сошли с ума.
— Сударь, — с серьезным видом заметил молодой человек, — вы делаете две ошибки… Во-первых, я называюсь просто Маликорн, а во-вторых, я в здравом уме.
И, вынув из кармана бумажку, прибавил:
— Вот послушайте, а потом прочтите эту записку.
— Слушаю, — отвечал де Сент-Эньян.
— Вы знаете, что принцесса стережет Лавальер, как Аргус нимфу Ио.
— Знаю.
— Вы знаете также, что король тщетно пытался поговорить с пленницей, но ни вам, ни мне не удалось доставить ему этого счастья.
— Да, вы могли бы сообщить на этот счет кой-какие подробности, бедняга Маликорн.
— А как вам кажется, чего мог бы ожидать тот, кто придумал бы способ соединить любящие сердца?
— О, король осыпал бы его своими щедротами.
— Господин де Сент-Эньян…
— Ну?
— Разве вам не хочется отведать королевской благодарности?
— Понятно, — отвечал де Сент-Эньян, — благодарность моего повелителя за умелое исполнение обязанностей будет для меня крайне драгоценна.
— Так взгляните на эту бумажку, граф.
— Что это такое? План?
— План комнат господина де Гиша, которые, по всей вероятности, станут вашими комнатами.
— О нет, никогда!
— Почему?
— Потому что мои две комнаты составляют предмет вожделений многих придворных, которым я их, конечно, не уступлю: на них покушаются господин де Роклор, господин де Ла Ферте, господин Данжо.
— В таком случае прощайте, граф. Я предложу одному из этих господ мой план и разъясню связанные с ним выгоды.
— Почему же вы сами не займете этих комнат? — недоверчиво спросил де Сент-Эньян.
— Потому что король никогда не удостоит меня своим посещением, а к этим господам пойдет без всяких колебаний.
— Как, король пойдет к этим господам?
— Пойдет ли? Десять раз, а не один! Вы меня спрашиваете, будет ли король посещать квартиру, которая расположена в таком близком соседстве с комнатой мадемуазель де Лавальер?
— Хорошее соседство… в разных этажах.
Маликорн развернул бумажку, намотанную на катушку.
— Обратите, пожалуйста, внимание, граф, — сказал он, — что пол в комнате мадемуазель де Лавальер — простой деревянный паркет.
— Ну так что же?
— А то, что вы позовете плотника, его приведут к вам с завязанными глазами, запрут, и он сделает отверстие в вашем потолке, следовательно, в полу комнаты мадемуазель де Лавальер.
— Ах боже мой! — вскричал де Сент-Эньян, точно вдруг прозревший. — Вот гениальная мысль!
— Она покажется королю самой заурядной, уверяю вас.
— Влюбленные не думают об опасности.
— Какой опасности боитесь вы, граф?
— Ведь это страшно шумная работа, по всему дворцу будет слышно.
