Роберт Сервис - Аргонавты 98-го года. Скиталец
— Мне очень жаль, что я причиняю вам столько беспокойства, — пролепетал он.
— Пустяки.
— Нет, вы слишком добры ко мне. Я не заслуживаю этого.
— Молчите. Это неверно. Не разговаривайте так много.
Она положила свою руку ему на лоб. Он взял ее и поцеловал. Это усилие, по-видимому, причинило ему боль.
— Пожалуйста, лежите спокойно.
— Хорошо… благодарю вас.
Он снова закрыл глаза.
3
Ей хотелось, чтобы Хилькрест скорее вернулся. Мун заметно слабел. Часто подходила она к его постели и затем беспокойно глядела в даль голубого моря. Это были тяжелые минуты, которые оставляют след в памяти человека на всю жизнь.
Солнце скрылось. На небе появилась луна. Фелиция бесконечно страдала.
«Ах, если бы он только поправился, — думала она. — Как счастливы бы были мы!»
Около полуночи Мун заметался. Его щеки пылали, взгляд был лихорадочный.
— Я хочу вам сказать кое-что, — прошептал он.
— Не надо. Не волнуйтесь…
— Я должен сказать, так как… мне кажется, что я умираю. Я хочу сознаться перед смертью. Однажды я… я убил человека.
— Убили? — Она невольно отшатнулась.
— Да, убил, — повторил он. — Вот почему я скрылся. Вы ведь знаете… я все время любил вас, миссис. Я могу сказать вам об этом потому, что умираю. С первой же нашей встречи я полюбил вас. Я бы сказал вам, но… это самое… Вы понимаете?
— Да, да. Но ведь была же причина для этого убийства? Оно не было сделано из корыстных побуждений?
— Нет, я защищался. И в этом случае я не хотел убивать. Он бросился на меня в темноте, и я нанес удар, не рассчитав своей силы. Когда я опомнился, он был мертв.
— Это было сделано в состоянии запальчивости? — спросила она.
— Да. Он был дурной человек. Он обидел мою мать. Я должен был добыть для нее денег, а потому ночью забрался к нему в дом. Он напал на меня, и я ударил его. Я не хотел убивать, но меня охватил страх перед карой. Потом я убежал…
— Это все?
— Нет, — продолжал он с неимоверным усилием. — Я хочу сказать вам… все. Я хочу перед смертью, чтобы вы простили меня. Человек, которого я убил… был Аустин Стиллуэлл.
У нее вырвался крик:
— Мой отец?
Он утвердительно кивнул головой.
Она ошеломленно смотрела на него. Странно. В ее взгляде совсем не было злобы.
— Но ведь другой уже сознался в этом преступлении, — воскликнула она, — другой, известный жулик, сознался в этом. Он и раньше угрожал отцу. Этот человек ударил отца по голове бронзовой вазой. В своем показании он сказал, что во время его отступления в комнату вошел кто-то еще, на которого он бросил тело отца… И все эти годы вы терзали себя мыслью, что убили… Вы ведь невиновны!
Затем она с воплем бросилась к Муну. Он упал на подушку, на которую хлынула кровь из его горла.
4
Когда к нему вернулось сознание, он произнес:
— Вы уверены? Как я был бы счастлив, если бы это была правда!
— Да, да. Это было доказано. Вы можете гордо поднять голову. Вы можете жить теперь.
— О, эта мысль была для меня адом. И когда я в башне узнал, кто вы, я хотел умереть. А теперь… может быть, я буду жить.
— Разумеется, будете.
— Но… я не хочу тех денег, мне не нужен миллион. Я и цента не возьму. Я все раздам больным матерям и детям. Я всегда хотел помогать им. Я сам столько страдал, что знаю цену страданиям. Если бы только я мог помочь немного, то умер бы спокойно.
— Но вы не умрете так скоро.
— Не знаю. Если я умру, вы позаботитесь об обездоленных женщинах и невинных детях, которых так много на свете?
— О, вы будете жить. Вы сами раздадите деньги.
— Если я выздоровею, то никогда не уеду отсюда. Я был счастлив здесь и остался бы здесь в будущем работать.
— Не беспокойтесь, Джек Мун. Вы будете жить здесь под ярким солнцем среди чарующей красоты природы. Если вы не возьмете наследства, если вы не захотите уехать отсюда, то будете все иметь здесь: здоровье, покой и уют на всю жизнь.
Прошло несколько минут, и он стал бредить.
— Что с вами, Мун? — взволнованно спросила она.
— Я… ухожу в мрак… я умираю…
В его глазах появилась печаль.
— Одно только… я всегда был бойцом. Я хотел бы умереть в бою. Последняя великая битва…
— Пожалуйста, не говорите так, — умоляла она его. — «Как бы я хотела, чтобы они были здесь. Я думаю, что они приедут слишком поздно», — подумала она.
Его взор остановился на ней. Он протянул к ней руки.
— Вы знаете… Я люблю вас, — слабо произнес он.
— Я знаю. И я люблю вас. Вы должны жить ради меня. Я тоже могла бы отказаться от всего света и на всю жизнь поселиться здесь.
— Слишком поздно, — прошептал он. — Но я хочу сказать вам, что я был счастлив…
Вдруг его глаза широко раскрылись.
— Смотрите!
Медленно она обернулась, следя за его взглядом. На пороге лежал Макара. Он с трудом дотащился сюда. Его рубаха была вся испачкана кровью и прилипла к телу. В то время как он поднялся у двери, его губы тихо зашевелились и обнажили свирепые зубы, как у взбесившейся собаки. Он был слаб, его рука дрожала, но в глазах сверкал дьявольский огонь.
— Вы думали, что покончили со мной, — ухмыльнулся он. — Я лежал тихо и теперь поймал вас обоих.
Мун приподнялся. Макара приблизился и обратился к Муну.
— Ты пристрелил меня. Ты заплатил мне. Но я не расплатился. Я вас сейчас обоих убью.
Он угрожающе поднял большой револьвер. Сперва он прицелился в Муна, но сказал:
— Нет, черт возьми! Я знаю, как тебя наказать. Я раньше ее убью. Я убью ее на твоих глазах.
Он стал целиться в Фелицию, и она с трепетом ждала последней минуты.
Вдруг Мун совершил резкий прыжок. Одним движением он бросился на Макара, и пуля, предназначенная для Фелиции, попала ему в грудь. Но он схватил револьвер и, напрягая все свои силы, вырвал его из рук Макара.
Приставив револьвер к виску бандита, он выстрелил.
* * *
На веранде торопливые шаги. Появились Хилькрест, врач и две сестры милосердия. Все чуть не упали, натолкнувшись на тело Макара. Они приблизились к постели. Фелиция держала в своих руках голову Муна.
— Слишком поздно! — вот все, что она сказала.
