Бретонская колдунья - Галанина Юлия Евгеньевна
… К обеду разъехались все гости. Осталась только баронесса, каждую ночь принимавшая куафера графини и потому решившая погостить в замке подольше.
Объяснения с дочерью мадам Изабелла отложила на завтра: руки Жанны попросило несколько вполне достойных людей и обсуждение этого важного дела требовало свежей головы.
ГЛАВА IX
Повинуясь строгому приказу сверху, с утра пораньше, в каморку к Жаккетте пришла внушительная госпожа Шевро, жена управляющего.
Постно поджав губы, она критически осмотрела комнатку и саму Жаккетту. Потом, медленно цедя слова, сообщила, что Жаккетту переводят в комнату Аньес, чтобы камеристки госпожи Жанны были под рукой и, кроме того, теперь она, Жаккетта, каждый день будет ходить к мессиру Ламори для обучения его ремеслу.
Итальянец занимал отдельную башню, и это никого не удивляло: слишком ценным субъектом для графини был мессир Ламори.
Помимо непривзойденного мастерства в деле украшения женских голов, он кое-что смыслил и в астрологии, впрочем, особо не афишируя это свое искусство, дабы не дразнить волков – сиречь доминиканцев.
Башня его полностью устраивала, там он варил свои тайные притирания и бальзамы, составлял для нужд мадам Изабеллы гороскопы и неплохо приторговывал по мелочам, толкуя за сходную цену сны для всей челяди. Люди куафера [21] побаивались и без дела около башни не шныряли.
Чем ближе подходили Жаккетта и жена управляющего к башне, тем медленнее шла мадам Шевро.
Наконец она и вовсе остановилась.
– Теперь не заблудишься! Вон, прямо иди и в итальяшкину дверь упрешься! – махнула госпожа Шевро рукой куда-то вбок и, подозрительно быстро развернувшись, легким галопом, довольно странным для ее лет и комплекции, понеслась обратно.
– Никак на плите что забыла? – удивилась такой резвости Жаккетта и, подойдя к забранной железом двери, постучала по ней ручкой – резным кольцом в виде свернувшейся змеи.
Дверь чуть приоткрылась и сильная мужская рука, схватив Жаккетту за ладонь, затащил ее вовнутрь.
После яркого солнечного света Жаккетте показалось, что она ослепла, так темно было в башне, чьи и без того крохотные оконца-прорези в тесаном камне были закрыты глухими ставнями.
Не тратя времени на разговоры, мессир Ламори тянул ее куда-то вглубь башенки мимо странных предметов на длинных дощатых столах.
Когда глаза девушки немного привыкли к полумраку, она различила вереницу колб, ступок, разноцветных баночек… То тут, то там горели небольшие жаровенки, курясь ароматными дымками, а впереди угадывался большой камин с грудой ярких углей.
Около камина и закончилось их краткое путешествие по башенке. В этом месте, как в центре паутины, находилось сосредоточие жизнедеятельности итальянца.
В глаза первым делом бросался большой прямоугольный стол, полностью закрытый алой суконной скатертью и заваленный свитками, книгами и чистыми листами бумаги. Рядом стоял небольшой книжный шкафчик, сработанный местным умельцем, и глобус на громадной ноге. (Графиня специально посылала человека в Брюгге, свято уверовав в теорию мастера, что глобус и удачная прическа неразрывно связаны. Впрочем, так оно, наверное, и было.) К столу было придвинуто высокое важное кресло, а еще одно кресло, даже не кресло, а, скорее, лежанка – мягкое, обитое в тон скатерти красной кордовской кожей – стояло перед камином.
Куафер, наконец, отпустил руку Жаккетты, и она осталась стоять у стола, с любопытством оглядываясь по сторонам.
Минуту спустя решив, что видала места позапущенней и поинтересней, как, например, чердак старосты, куда позапрошлым летом она лазила с младшими братьями, Жаккетта принялась поправлять сбившуюся верхнюю юбку.
– Cara mia, тебя не пугает эта комната? – спросил внимательно за ней наблюдавший мессир Ламори. – Невежественный местный люд утверждает, что так же выглядит и преисподняя.
– А чего тут страшного? – удивилась Жаккетта. – Преисподняя выглядит совсем не так. Там большие чаны с кипящей серой и черти туда-сюда шмыгают. Ой, извините сеньор, я хотела сказать, что эта комната меня не пугает, – поправилась она, вспомнив о хороших манерах.
– Очень хорошо! – усмехнулся итальянец. – Тогда приступим к уроку. Начнем с малого, и постепенно я выучу тебя всем премудростям, необходимым камеристке знатной дамы.
Он подошел к одному из столов и принялся доставать с висящей рядом полки какие-то скляночки.
– Cara mia, принеси мне с кресла платок! – приказал мессир Марчелло девушке.
Жаккетта послушно подала ему алую шелковую косынку.
«Надо же, все красное!» – подумала она.
Итальянец обвязал косынку вокруг головы и сразу стал походить на пирата.
Он протянул Жаккетте чашечку с порошком и сказал:
– Это мука из люпина, попробуй. Готовишь ее тщательно. Обязательно просеиваешь на самом мелком сите из генуэзской наилучшей кисеи. Смешаешь с соком свеклы, чтобы вышла жидкая кашица, и будешь мыть голову госпоже – волосы станут пышными. Все поняла? Теперь приготовь!
Жаккетта послушно терла крупную свеклу, отжимала сок, мешала его с люпиновой мукой и чувствовала, что сама становится похожей на ярко-вишневую свеклу. Пот тек по спине между лопаток, подбираясь к пояснице.
Наконец мессир одобрил приготовленную бурду.
– А госпожа Жанна с этой свеклы не покраснеет часом? – робко спросила Жаккетта, утирая передником мокрый лоб.
– Не бойся, сполоснешь ромашкой – и все в порядке!
Мессир Марчелло похлопал Жаккетту по попке и изящным движением отправил всю эту кашицу в помойное ведро.
– Теперь запоминай, что делать, если у госпожи начнут волосы выпадать.
Оказывается, пока Жаккетта воевала со свеклой, куафер закрепил в таганке над жаровней небольшой котелок, в котором уже начала закипать вода.
– Возьми мерную чашечку, вот она, и отмерь одну часть ладана и три части розового масла. Смешай. Вода закипела? Лей!
Жаккетта стала осторожно переливать в кипящую воду сладко пахнущее масло с ладаном, а мессир Марчелло встал за ее спиной, и прямо в ухо ей командовал:
– Теперь сыпь две горсти миртовых листьев и помешай, чтобы все они в воду ушли. Хорошо, подожди чуток… Теперь кидай горсть хмелевых шишек и мешай, мешай. Быстрее!
Жаккетта перемешивала булькающее варево и чувствовала, как ее руки наливаются усталостью.
Неожиданно ладошка Жаккетты утонула в широкой ладони итальянца. Он стал водить ее рукой, заставляя ложку выписывать восьмерки, закручивая в котелке маленькие водовороты. В другой руке мессира Марчелло оказалась небольшая бронзовая кочерга, которой он ловко разгреб угли так, что они стали слабо мерцать, понемногу отдавая свой жар котелку.
– Вот теперь зелье должно долго кипеть на слабом огне, а мы успеем хорошо отдохнуть. Я вижу, как устала маленькая девочка воевать с котелками и терками.
Руки итальянца угнездились на тугой груди Жаккетты, он тесно прижался к ее спине, и принялся страстно целовать в шею около маленького уха. От накатившей усталости и такого неожиданного напора Жаккетта как-то резко ослабла и, полузакрыв глаза, сквозь ресницы смотрела на мерцающие угли жаровни.
В голове ее лениво плавала довольно странная в этой ситуации мысль: «Листья мирта должны быть свежими…»
Тем временем мессир Марчелло очень мягко, но настойчиво разворачивал Жаккетту к себе лицом и, наконец, добившись своего, жадно прильнул к ее губам. Не переставая целовать, он подхватил девушку на руки и понес к креслу у камина…
«… И святая Агата не помогла!» – мрачно думала Жаккетта, из-под опущенных ресниц наблюдая, как взлетает над ней искаженное страстью лицо итальянца. – «Теперь надо молиться святой Агнессе…»
Мессир Марчелло оказался на редкость страстным и любвеобильным кавалером.
