Вальтер Скотт - Вальтер Скотт. Собрание сочинений в двадцати томах. Том 16
— Миледи, — ответил Моубрей, — Клара чуточку своевольна, и вашей милости придется самой заняться ее приручением. Что бы вы сказали, если бы мы затеяли поездку в мое старое логово? Конечно, в доме холостяка нечего ждать порядка, но Клара сочтет честью…
Леди Пенелопа с радостью приняла предложение устроить пикник и, вполне примирившись с Моубреем, стала расспрашивать, может ли она пригласить и неизвестного художника, «если, разумеется, — добавила леди, оглядываясь на Дайну, — он человек порядочный», Дайна поспешила уверить леди, что «джентльмен, живущий у Мег Додз, — насквозь джентльмен и, кроме того, прорисованный поэт».
— Прорисованный поэт? Да что ты, Дайна! — воскликнула леди Пенелопа. — Ты, верно, хочешь сказать — «прославленный поэт»?
— С вашего позволения, вы совершенно правы, ваша милость, — ответила Дайна, приседая.
Веселый трепет нетерпеливого возбуждения тотчас охватил всю партию синих чулков; впрочем, для враждебной партии такая новость тоже не была вовсе безразлична. Первые, то есть синие чулки, принадлежали к тем, кто, подобно юному Асканию, всегда надеется наткнуться на редкостную дичь, хотя чаще им удается вспугнуть всего лишь какую-нибудь скучную личность.[13] Остальные, покинув дома свои обычные дела и интересы, радовались случаю превратить самое обыденное происшествие в событие чрезвычайной важности.
— Прославленный поэт! — говорили принадлежавшие к первому роду. — Кто бы это мог быть?
Перебирали все имена, обследовали всю Великобританию, от холмов Шотландии до озер Камберленда и от Сиднемского луга до Сент-Джеймсской площади, и в поисках имени, соответствующего такому сильному эпитету, доходили даже до берегов Босфора.
— Ведь он не только пишет дивные стихи, но и рисует бесподобно! Кто бы это мог быть? — вопрошали они.
А прочие бездельники, за отсутствием собственной догадки, подтягивали хором:
— Кто же, кто же это?
Винный клуб, куда входили самые избранные и самые стойкие приверженцы сквайра Моубрея и баронета, джентльмены, коим не под силу отказаться от бутылки кларета, чтобы приберечь ее для завтрашней пирушки, и коим нет никакого дела до вышеупомянутых изящных искусств, — этот Винный клуб тоже ухитрился на свой манер заинтересоваться художником.
— Знаете, баронетик, — говорил сквайр, — это тот самый малый, которого мы с вами видели внизу, у Ивовой заводи, в субботу. Он одет довольно порядочно и забросил двенадцатифутовую леску одной рукой — наживка упала на воду легче пушинки.
— Уф! — словно пес в слишком тесном ошейнике, выдохнул в ответ собеседник.
— Мы еще видели, как он вытащил лосося, — продолжал Моубрей. — Помните, отличная была рыбина, с отметинами на жабрах, весом, пожалуй, фунтов на восемнадцать.
— Шестнадцать, — со всеми признаками удушья проворчал сэр Бинго.
— Вранье, Бинг, — заявил его приятель. — Восемнадцать, а не шестнадцать!
— Нет, шестнадцать, черт побери! — каркнул баронет.
— Поспорим на дюжину бутылок с голубой печатью для всей компании? — предложил сквайр.
— Нет, будь я проклят! — прохрипел баронет. — Только для наших.
— Идет! — промолвил сквайр.
— Идет! — ответствовал баронет, и оба вытащили красные записные книжки.
— Кто же будет судьею в споре? — спросил сквайр. — Сам великий поэт, я полагаю? Его ведь собираются пригласить сюда. Впрочем, наши кривляки ему, наверно, придутся не по нутру.
— Сам напишу ему, Джон Моубрей! — сказал сэр Бинго.
— Это вы-то, баронет? Вы напишете? Черт побери, меня не надуешь! Где вам! — усомнился сквайр.
— Напишу! — прорычал сэр Бинго более членораздельно, чем обычно.
— Да ведь вы не умеете! — заявил Моубрей. — Кроме тех прописей, за которые вас секли в школе, вы во всю свою жизнь не написали ни строчки.
— Умею и напишу! — сказал сэр Бинго. — Два против одного — напишу!
На этом дело остановилось, так как комитет приступил к бурному обсуждению наиболее приличного способа вступить в сношения с таинственным незнакомцем, и мистер Уинтерблоссом своим когда-то звучным, а теперь, на старости лет, весьма пискливым голосом уже взывал к собравшимся: «К порядку! К порядку!» Оба героя вынуждены были умолкнуть и, навалившись локтями на стол, могли лишь кашлем и зевотой выражать свое равнодушие к обсуждаемому предмету. Все прочие спорили так, словно дело шло о жизни и смерти.
— Необходимой подготовкой к приглашению, — высказалась леди Пенелопа Пенфезер, — должен стать визит, который от лица всех нас нанесет художнику кто-нибудь из джентльменов — например, мистер Уинтерблоссом, если он согласится взять на себя этот труд.
Мистер Уинтерблоссом выразил свое полное согласие с мнением миледи: он, конечно, рад был бы представлять общество, собравшееся на Сент-Ронанских водах. Однако, идя к художнику, надо подняться на холм. Миледи известно, что подагра, этот жестокий враг мистера Уинтерблоссома, только и ждет, как бы напасть на него. Для того чтобы лететь по приказу дам, здесь, наверное, найдутся другие джентльмены, моложе и достойней его — старого Вулкана. Он может указать хотя бы на храброго Марса или красноречивого Меркурия.
Тут мистер Уинтерблоссом отвесил по поклону в сторону капитана Мак-Терка и преподобного Саймона Четтерли. Затем он откинулся на спинку кресла и стал потягивать свой негус с самодовольной усмешкой человека, который тремя изящными фразами отделался от хлопотливого поручения. При этом он, вероятно по рассеянности, сунул в карман рисунок, который, обойдя стол, вернулся к председательскому месту, откуда началось его путешествие из рук в руки.
— Шорт побери, сударыня, — сказал капитан Мак-Терк, — я шитал бы шестью подшиниться приказу вашей милости, но, клянусь, я никогда не хожу первый ни к кому, кто до этого не бывал у меня, разве-что с вызовом от лица своего приятеля или с чем-нибудь в этом роде.
— Гляньте-ка на нашего знатока, — сказал сквайр баронету. — Он собирается прикарманить рисуночек.
— Ну-ка, Джонни Моубрей, выложи это ему напрямик, — шепнул баронет.
— Благодарю покорно, сэр Бинго, — также шепотом ответил сквайр. — Уинтерблоссом нам под стать, хоть и постарел изрядно. Он не потерпит таких шуток. У него еще сохранилась пара уогденских пистолетов, которые славно служили ему в свое время. В стог сена он попадет не хуже любого из нас. Впрочем, погодите, теперь они взялись за пастора.
В самом деле, гости всем скопом старались уговорить мистера Четтерли нанести визит неведомому гению. Однако, хотя он улыбался и мялся и никак не осмеливался произнести слово «нет», он все-таки смиреннейшим образом попросил разрешения отклонить от себя эту миссию.
