Константин Бадигин - Ключи от заколдованного замка
Время шло. В назначенный день алеутских тойонов с острова Уналашки привезли во дворец. Теперь их было двое, третий простудился и недавно умер. Они долго сидели в приемной, забавляясь своим отражением в огромных зеркалах. Придворные посматривали на них с опаской.
Высокие белые с позолотой двери наконец открылись. Великие князья Александр и Константин, в мундирах своих полков, с золотыми аксельбантами, вышли первыми и встали по сторонам двери. Александр справа, а Константин слева.
Из дверей вышел император, за ним генерал-адъютанты, советники. Император был в форме конногвардейского полка. В сапогах со шпорами, с тростью-берлинкой в руке, он шел церемониальным шагом, словно на параде.
Алеуты распростерлись на полу, не смея взглянуть на императора.
— Поднять, — распорядился Павел.
Несколько человек из свиты бросились к алеутам и поставили их на ноги. Император некоторое время с любопытством их рассматривал.
— Как зовут? — он указал пальцем.
— Николай Луканин, ваше императорское величество, — внятно сказал тойон.
— А тебя? — император ткнул в сторону другого.
— Никифор Свиньин, ваше императорское величество.
Павел с недоумением посмотрел на свою свиту. Фамилии, имена русские, говорят по-русски, а на русских не похожи.
— Ваше величество… — К императору подошел его духовник отец Петр. — Это алеуты. Они крещены в православие. Наша духовная миссия делает доброе дело.
Император внимательно рассматривал алеутов. Они были в своем праздничном наряде. Парки из топорковых шкурок украшены козьей шерстью и узенькими ремешками, выкроенными из котиковой шкуры. На головах деревянные шляпы с навесом вперед, украшенные бусами и толстыми сивучьими усами. Лица благообразные, с несколько выступающими скулами. Волосы черные, прямые. Борода едва заметна. Ноги босые.
— Из чего сшита одежда? — спросил государь. — Перья какие-то!
— Из птичьих перьев, ваше величество.
— Зачем из птичьих перьев, что за причина?
— При нашей мокрой погоде одно спасение, ваше величество.
— А почему без сапог? — присмотревшись к босым ногам тойонов, продолжал Павел.
— Ваше императорское величество, мы у себя на островах по каменьям и зимой и летом ходим. Никакие сапоги не выдержат. А здесь почему не ходить, земля мягкая.
— У них натура такая, — опять вступился духовник, видя, что императору не нравятся босые ноги, — трудно к сапогам привыкают.
— Приказать, чтобы все сапоги надевали, — сказал император. — Без сапог из них плохие солдаты.
— Никак невозможно, ваше величество, — сказал Никифор Свиньин, — несподручно нам в сапогах. Прими от нас подарок своей женке. Лучшие наши мастерицы делали.
Тойон взял с пола свернутую женскую парку и быстро развернул ее перед глазами императора. Парка была действительно нарядная, сделанная из котиковых шкур, с белыми поперечинами из козьей шерсти. От воротника спускались почти до колен длинные нити с нанизным бисером вперемешку с синими и красными бусами.
— Спасибо за подарок, — сказал император. — Возьмите, — кивнул он.
Кто-то из свиты подхватил и унес парку.
— О чем просите меня, добрые люди? — спросил император. — Говорите, не бойтесь.
Военный губернатор фон дер Пален, стоявший в группе царедворцев, приблизился к императору.
Тойоны встали на колени.
— Заступись, ваше императорское величество, — сказал Никифор Свиньин. — Притесняют нас шелиховские приказчики. Мало платят за бобровые и прочие шкуры, а работать заставляют много.
— Обычная жалоба, ваше величество, — тихо сказал фон дер Пален. — Все хотят поменьше работать, побольше получать. Они получают от шелиховской компании полсотни рублей серебром и больше в год. Наш рязанский крестьянин был бы рад такому заработку.
— Плохо кормят, ваше императорское величество, — напирал Свиньин. — Народу нашего много мрет. Ты бы посадил к нам на острова своего губернатора, пусть бы купцов поприжал. А купец Киселев — тот не в пример лучше против шелиховских-то.
— Велик ли народ ваш?
— Велик. Мы на многих островах живем, ваше императорское величество. Тысячи две будет. Раньше, когда купцов Шелиховых не было, еще больше народу было.
— А едите что?
— Китовый жир для нас первое дело, ваше императорское величество. Будто для русских хлеб. Ну и юколу едим.
— Юколу?
— Вяленая рыба так у нас прозывается.
— А хлеб едите?
— И хлеб едим, когда есть, ваше императорское величество, — однако его и русским не хватает.
— А еще что едите?
— Коренья и травы, рыбу свежую, когда есть.
— А это что? — спросил Павел, показав на стрелу длиной фута в четыре и дощечку, лежавшую у ног Николая Луканина. И дощечка и стрела окрашены в красный цвет.
— Этим мы зверя промышляем, ваше величество.
— Как же вы это делаете?
— Разрешите показать, ваше императорское величество? Пусть вон там, на стене, кто-нибудь шапку свою повесит.
— Повесьте шапку, — приказал император.
Шапку повесили, расстояние шагов пятьдесят.
Николай Луканин поставил стрелу на доску, придерживая ее пальцами левой руки, замахнулся доской и сильным рывком кинул стрелу. Она попала в шляпу, пробила ее и пригвоздила к деревянной панели.
— Великолепно, — сказал Павел.
— Примите в подарок, ваше величество, — поклонился Николай Луканин, подавая Павлу свое оружие. — Стрела сделана из особого крепкого дерева и прослужит долго. А ты уж помоги в нашем деле.
В свите кто-то засмеялся.
Император обернулся и строго посмотрел на приближенных.
— Коммерция — важное дело для государства, — сухо сказал он. — Я прикажу иркутскому губернатору разобраться. Того, кто виноват, пусть накажет… Только бы коммерции не в убыток. А этих, алеутов, одеть по обычаю, дать им по сто рублей. И сапоги дать, пусть носят. Отправить домой на острова за мой счет.
Аудиенция закончилась, адъютанты вывели из приемной алеутов.
Через час Иван Павлович Кутайсов ожидал императора у потайного входа во дворец. У графа была редкая судьба: из пленного турчонка, взятого под Кутаиси, он превратился сначала в царского брадобрея, а затем, сделавшись помощником императора в любовных утехах, получил графское достоинство и высокую придворную должность. Вскоре сын графа Кутайсова женился на сестре Анны Лопухиной, что еще больше укрепило положение Ивана Павловича.
Наконец император вышел, закутанный в орденский плащ, как и Кутайсов, который тоже любил похождения и в этом не отставал от своего господина. Они отправлялись обыкновенно вдвоем, якобы сохраняя инкогнито. Лакей и кучер были одеты в красные ливреи. Было строгое приказание от полиции петербуржцам не узнавать императора.
