Эли Берте - Птица пустыни
– Непременно передам ему это, – пообещал Мартиньи.
Он снова поклонился и пустил лошадь рысью, между тем как мексиканцы еще долго смотрели ему вслед, как будто спрашивали себя, не следует ли отправиться за ним в погоню и воткнуть ему нож в грудь.
По мере того, как Мартиньи приближался к городу, ему встречались золотоискатели не менее странные, чем мексиканцы. Здесь были китайцы с желтыми лицами, узкими глазками и косой до земли, негры, малайцы с медным цветом лица, новозеландцы, англичане, немцы, французы, американцы – казалось, все народы собрались здесь будто для нового столпотворения. Но все эти люди были поглощены одним общим делом – поиском золота, и путешественник проезжал, не привлекая к себе внимания.
Долго искать магазин ему не пришлось, чуть ли не на каждом шагу Мартиньи встречал объявления, прибитые или к столбу, или к стене постройки. Одно из объявлений гигантского размера, написанное на шести языках, гласило:
«БРИССО ИЗ ПАРИЖА ТОВАРЫ ВСЕХ РОДОВ И, ВСЕХ СТРАН»
Под этими разноязычными надписями то рука с вытянутым указательным пальцем, то стрела указывали направление к центру города. Ошибиться было нельзя, и Мартиньи без всякого затруднения продолжал свой путь, только время от времени посматривая на эти вывески.
Скоро он достиг площади, в центре которой стоял деревянный сарай, обитый клеенкой, а над дверью на белом полотне шестифутовыми буквами повторялась надпись, столько раз уже встречавшаяся Мартиньи.
Он спрыгнул с лошади, привязал ее к деревянной перекладине, без сомнения, предназначенной для подобного употребления, и вошел в магазин.
Сарай был завален разнообразными товарами: мебель, инструменты, съестные припасы, варенье и табак, пальто и шампанское, тачки для золотоискателей и женские розовые атласные шляпы. Все это было разложено на длинном прилавке, довольно плохо освещенном. Три или четыре приказчика суетились, исполняя требования покупателей, которые, со своей стороны, очень походили на разбойников. Возле двери стоял высокий мулат атлетического сложения в костюме, напоминавшем ливрею. Он, по-видимому, строго надзирал за тем, что происходило в магазине, не позволяя покупателям выходить, если они не показывали бумажку, подписанную хозяином, со списком купленных вещей. Впрочем, подобные предосторожности были почти необходимы в магазине, посещаемом людьми, от которых можно было ожидать всего. Им ничего не стоило украсть или прибегнуть к насилию.
Один из приказчиков, заметив Мартиньи, подошел к нему и угрюмо осведомился, чего он желает. Виконт изъявил желание говорить с господином Бриссо. Приказчик указал ему на человека, сидевшего поодаль за конторкой, повернулся к нему спиной и поспешил навстречу новому покупателю.
Мартиньи с интересом рассматривал хозяина магазина. На вид Бриссо было лет пятьдесят. Лысоватый, с поседевшими висками, невысокого роста, сухощавый, он никак не походил на человека, способного совершить убийство в припадке ревности. Наоборот, Бриссо мог бы показаться робким, если бы не хитрые зеленые глазки, которыми он недоверчиво ощупывал виконта.
Одет он был щеголевато. Его костюм из дорогой материи, очевидно, был сшит хорошим портным, парижским или лондонским, на шелковом жилете вилась золотая цепь, а на руках было множество перстней.
Конторка Бриссо находилась на возвышении, откуда хорошо просматривался магазин, и была огорожена прочной железной решеткой на случай внезапного нападения. Бриссо, получив деньги, вручал покупателям маленькие синие бумажки, позволявшие им уносить купленный товар через узкую дверь в ограде и служившие пропуском при выходе из магазина.
Когда Мартиньи приблизился к конторке, Бриссо резко спросил:
– Кто вы? Чего вы хотите? Обратитесь к приказчикам.
Виконт улыбнулся.
– Как, вы не позволите вашему соотечественнику засвидетельствовать вам свое уважение и отдать письмо от мадам Бриссо, которую я имел честь видеть сегодня утром в Дарлинге?
Бриссо бросил на Мартиньи подозрительный взгляд, который виконт выдержал, не поморщившись, протянул руку через решетку, чтобы взять письмо, распечатал его и принялся читать.
Сначала на лице его отразилось неудовольствие, так что виконт не мог не подумать: «Уж не перестаралась ли эта кокетка, мадам Бриссо, описывая своему мужу-ревнивцу мои достоинства?»
Однако его опасения скоро рассеялись, потому что на губах Бриссо заиграла легкая улыбка.
«Побьюсь об заклад, – подумал опять Мартиньи, – что эта легкомысленная женщина написала ему о моем алмазе стоимостью двенадцать тысяч долларов!»
Бриссо сложил письмо, но заговорить с виконтом ему помешали покупатели и приказчики, столпившиеся вокруг укрепленной конторки: надо было получить деньги за проданный товар и подписать синие бумажки. Бесстрастно взвешивая на маленьких весах золотой песок, который на приисках заменял деньги, Бриссо сказал своему приказчику:
– Я получил известие, дон Фернанд, что ожидаемые товары будут присланы нам из Дарлинга завтра вечером. Распорядитесь, чтобы их распаковали и выложили для продажи.
Как видно, мадам Бриссо решила, как говорится, нанести «одним камнем два удара». Дон Фернанд, молодой испанец с оливковым цветом лица, кривой шеей и фальшивым взглядом, раболепно поклонился.
Когда покупатели и приказчики ушли, Бриссо вспомнил о Мартиньи.
– Извините меня, виконт, – вежливо произнес он, – но дело прежде всего... Ну, а теперь я готов сделать для вас, что от меня зависит, как того желает моя возлюбленная жена. Но прежде ответьте: вы знали нас, когда мы жили в Париже? Вопрос может показаться вам странным, но мы там общались с таким количеством людей, что теперь, после стольких неприятных происшествий, мне извинительно, что я забыл имена многих из них.
Виконт почувствовал ловушку и поспешил ответить, что не помнит, чтобы имел какие-нибудь сношения с семьей Бриссо до настоящего времени, и рассказал, при каких обстоятельствах познакомился с мадам Бриссо вчера вечером в Дарлинге. Видя, что это объяснение не рассеяло подозрений ревнивца, Мартиньи добавил:
– Мадам Бриссо и мадемуазель Клара – не такие женщины, чтобы их можно было забыть, видев хоть раз. После моего отъезда из Франции я не встречал такой очаровательной особы, как ваша дочь.
На этот раз лед был сломан. Или восторженный отзыв о дочери был лестен для родительской любви Бриссо, или он посчитал, что виконт, очарованный Кларой, не станет проявлять излишнего внимания к ее матери, но он сказал гораздо более дружелюбней:
– Да, да, виконт, вы правы, Клара самая хорошенькая девушка в Австралии. Для нее я тружусь, для нее стараюсь разбогатеть, несмотря на все опасности. Как только я сумею накопить для нее богатое приданое, я поспешу оставить этот край, где честный человек – почти исключение. Но, извините, – спохватился он, – теперь дело идет о вас. Скажите, чем я могу быть вам полезен?
