Владимир Андриенко - Галерные рабы его величества султана
Дауд-бей понял, что в его руках настоящий клад. Великие визири из рода Кепрюлю славились в империи. И Асан Мустафа станет когда-нибудь во главе империи. Это может пригодиться в будущем если он попадет в Стамбул.
— Срочно доставь этого гяура в мой замок Черная Скала, Али. И его и второго и твою девку с ними. Обращаться хорошо. Ни один волос не должен упасть с их голов. За это ответишь лично ты.
— Как велишь, господин. Но я хотел чтобы они…
— Я уже сказал тебе что делать, Али.
— Да, господин….
Хутор Субботов: личное владение рода Хмельницких
Ночь опустилась на замок. В спальне хозяйки Анны Яненченко не горела ни одна свеча. Свет не был нужен ни ей, ни её мужу. Они долго не виделись и сейчас наслаждались обществом друг друга молча….
Полночь. Анна поднялась на кровати и посмотрела на своего мужа.
"Он еще так молод и так неопытен. Кто же поможет ему если меня нет рядом с ним там в Чигирине? — думала Анна. — Кто станет ему опорой? Мой брат Юрий ни на что не годен. Если бы мне разрешили быть с ним всегда".
Иван Яненченко был на год младше Анны и во всем доверял жене.
— Ян! — громко прошептала она. — Давай уедем в Варшаву!
— В Варшаву? Но Юрий разве захочет, чтобы я уехал в Варшаву?
— Какое мне дело до того, что хочет мой малоумный брат! Ты отдал ему вчера тысячу золотых!
— Он просил меня о том, и я не мог ему отказать, Анна. Он гетман и он сделал меня генеральным хорунжим.
— Да? И что дала тебе эта должность? Что ты сумел получить благодаря ей? Ян! Нам нужно уехать отсюда в безопасное место. В Варшаве ты сможешь получить больше.
— Я православный, Анна. А там дают ход лишь католикам.
— Долго ли нам принять католичество? Разве это преграда?
— Но твой отец не хотел…
— Мой отец, гетман Богдан Хмельницкий умер, Ян. Его больше нет. Он умер не довершив до конца начатое. Или ты думаешь, что Юрась удержит в своих руках булаву Богдана?
— Если ему помогут то удержит.
— Не мели ерунды, Ян. Нам нужно подумать о себе. У меня есть золото и драгоценности. И Юрась все чаше запускает в них свои жадные руки. И кончиться все тем, что мы останемся с тобой нищими.
— Что же ты предлагаешь, Анна?
— Бежать!
— Юрий просто сойдет с ума от злости….
— Пусть! — упрямо твердила женщина. — Я не желаю смотреть, как он пускает по ветру мое достояние. Все равно он долго не будет гетманом, Ян. Только слепой может того не видеть! Юрась полное ничтожество. У него ничего нет кроме имени моего отца — Хмельницкий.
Иван Яненченко понимал, что его жена права. Но бросить все и уехать просто так он не мог.
— Анна, нам не стоит торопиться.
— Пока другие набивают свои карманы, ты Ян, раздаешь наше с тобой достояние. И это глупо. Я бы тебя поняла, если бы служил отчизне и благу её народа. Но ради чего все это? Подумай!
— Анна, а кто служил отчизне? Выговский?
— Не знаю, но Выговский был достоянным вождем и за ним шли. Неужели ты не видишь разницы между ним и моим братом?
— Вижу, но бежать сейчас я не согласен. И не стоит говорить про это, Анна.
— Но хоть обещай, что больше не дашь ему денег.
— Он обещает все вернуть…
Анна засмеялась:
— И ты поверил ему, Ян? Он никогда и никому ничего не возвращал. Юрась умеет только брать. И потому он не долго просидит на мете гетмана. Булава Богдана ему не по руке….
Сам гетман Украины Юрий в этот момент сидел на кровати в своей спальне и думал. Спать он уже не мог, его мучили кошмары.
"Сны! — метались мысли в его голове. — Мне сняться сны! И я помню их! Это неспроста!"
Он соскочило с кровати, и бросился к двери:
— Эй, кто там!
Двери отворились и в спальню гетмана вбежали слуги.
— Старая ведьма Иванковна здесь? — спросил гетман.
— Дак надо полагать что здесь, — ответил молодой парень.
— Найди её и приведи ко мне!
— Сейчас, пан гетман?
— Да.
— Так ночь на дворе!
— Исполняй приказ! — Юрий схватил слугу за чуб и сильно тряхнул.
— Сию минуту, пан гетман. Все исполню, ваше вельможность!
Двери закрылись, и гетман снова остался один в комнате. Всюду горели свечи. Юрий не любил темноты. Она пугала его….
Трапезунд: имение Дауд-бея Черная Скала
В сыром подвале, редко освещенном факелами, сидел на длинной цепи узник.
Это был дворянин Василий Ржев. Три дня назад его с Федором и Адике поймали и отправили сюда. Совсем не долго они погуляли на воле. И теперь он сидит здесь один и ничего не знает о судьбе товарищей…
Двери заскрипели на ржавых петлях, и в каземат вошел в сопровождении немого палача с факелом толстый турок. Это был сам Дауд-бей.
— Ты знаешь, кто я такой? — спросил Дауд по-турецки.
— Да. Ты тот самый турок, что выкупил меня у капитана галеры "Меч Падишаха".
— Я Дауд-бей. В прошлом спахия, а теперь купец и владелец имений с рабами.
— Ты пришел сюда с палачом?
— Это мой слуга, что только иногда исполняет обязанности плача. Но сейчас у него не будет работы. Я хочу с тобой говорить.
Дауд опустился на складной стул, что поставил для него немой палач.
— Говорить со мной? Я всего лишь галерный раб. Или ты желаешь знать, кто устроил побег рабов? Так я ничего про это сказать не могу.
Турок засмеялся.
— Побег? Меня не интересует этот побег, гяур. Меня интересуешь ты.
— Я? Но я простой воин. Служил в войске в полку дворянской кавалерии Шереметева. Затем попал в плен и стал рабом. Что во мне может быть интересного?
— Но ты хорошо говоришь по-турецки.
— Ты желаешь сделать меня толмачем* (*толмачь — переводчик)?
— Толмачей у меня достаточно. Мне нужно от тебя иное. Ты знаешь кто такой Асан Мустафа, гяур?
— Нет.
— Не знаешь? Так я скажу тебе. Это второй сын великого визиря Блистательной Порты Мехмеда Кепрюлю.
— Я не знаю его. Что мне до великого визиря? Он мне не кум и не сват.
— Это и понятно. Но ты редким образом похож на него. И ты знаешь турецкий язык и еще другие языки, не так ли?
— Знаю польский.
— И ты простой воин дворянской конницы? — усмехнулся турок.
— И что с того? Разве простой воин не может говорить на нескольких языках?
— Может быть. Бывает всякое. Но не в твоем случае. Ты знаешь вельмож хана в Бахчисарае? — неожиданно спросил Дауд-бей.
Ржев вздрогнул как от удара хлыстом.
— Вельмож крымского хана?
— Да вельмож хана крымского Мехмеда IV Гирея?
— Откуда я могу знать их? Я простой воин…
— Не стоит лукавить, гяур. Ты не простой воин.
— А кто же я? — Ржев изобразил искреннее удивление.
