Юрий Шестера - Бизерта
— Конечно, знаю, дорогая. Но это чины морского ведомства, а не корабельные офицеры.
— Вот так, мамочка! — вмешалась в их разговор Ксения. — А наш папа ведь даже не просто корабельный офицер, а командир корабля! — с гордостью произнесла она. — И потому-то у них нет, и не будет тех продуктов, которые он принес нам с тобой!
— У вас с папой просто какой-то заговор против меня! — растерянно произнесла Ольга Павловна, переводя взгляд с одного на другого.
— Это не заговор, мама, а восстановление справедливости! Ты все время стараешься упрекнуть папу в том, чего он не заслуживает! А это несправедливо! — и на ее глазах навернулись слезы.
— Извини, Ксюша, если я дала тебе повод осуждать меня за мое отношение к папе. Я же всегда любила и люблю его так же крепко, как и тебя, родная моя! — и уже из ее глаз брызнули слезы раскаяния.
Степан Петрович обнял их обеих.
— Что это вы выясняете отношения, дорогие мои?! Ведь мы — одна семья, и нам, как я уже говорил, ничто не страшно даже в это неустроенное и смутное время!
Когда же все несколько успокоились, Степан Петрович засобирался на свой корабль.
— Время не терпит — надо готовить миноносец к походу. Желаю вам, родные мои, доброго пути! До встречи в Бизерте!
— А мы можем, папа, проводить тебя до трапа? — умоляюще посмотрела на него Ксения.
— Почему же нет, Ксюша!
И когда он, поцеловав их, спустился по трапу в ялик*, где его ожидали матрос на веслах и его вестовой, сверху раздался звонкий голос Ксении:
— Семь футов под килем, папа!
Степан Петрович отвернулся в сторону, чтобы матросы ненароком не увидели слез, предательски набежавших на глаза их командира. Они же не должны видеть его слез, так как были не только убеждены, но и твердо знали, что на их корабле он — первый человек после Бога.
Глава III
Переход в Бизерту
Выбора удобного времени для перехода у командования Русской эскадры не было. Это определялось не метеорологическими условиями, а исключительно политическими, которые всецело зависели лишь от решений французского правительства.
Именно поэтому в штормовых условиях, характерных для этого времени года в Средиземном море, по-разному проходил переход в Бизерту кораблей и судов Русской эскадры. Во всяком случае, график их следования, составленный штабом, был полностью нарушен в соответствии с общеизвестным в военном деле принципом: гладко было на бумаге, да забыли про овраги.
* * *Эгейское море, называемое еще и Греческим архипелагом из-за бесконечного количества живописных островов и островков, рассыпанных по всей его поверхности, встретило моряков весьма неприветливо, так как в это время года оно подвержено длительным и жестоким бурям. Сильный шторм трепал сравнительно небольшие французские конвойные корабли, которым приходилось оказывать помощь. Не легче было и подводным лодкам. И как впоследствии вспоминал капитан 2-го ранга Монастырев, командир «Утки», у него в самый трудный момент возникло непреодолимое желание погрузиться и следовать дальше уже в подводном положении. Но, как прекрасно понимал и сам командир, это было невозможно: аккумуляторы не могли обеспечить длительное пребывание субмарины под водой, а ее движение в подводном положении с использованием шнорхеля* было небезопасно ввиду возможного заливания этого устройства брызгами, а то и водой из верхушек волн разбушевавшегося моря. А, как известно, подводная лодка, потерявшая ход, а вместе с ним и подъемную силу, тут же камнем пойдет на морское дно.
Этот декабрьский шторм продолжался до самого Наварина, расположенного на юге Греции.
Обогнув ее берега, «Генерал Алексеев» вошел наконец-то в Наваринскую бухту на восточном берегу Пелопоннеса — самого южного большого греческого полуострова, — которую мечтали увидеть все моряки, находившиеся на борту линейного корабля. Это и понятно, ведь Наварин — одна из самых славных страниц истории русского флота. Именно здесь, в 1827 году был уничтожен соединенной англо-франко-русской эскадрой объединенный турецко-египетский флот, имевший в своем составе втрое больше судов. Символично, что герои Севастопольской обороны во время Крымской войны и будущие адмиралы Нахимов* и Корнилов*, будучи еще мичманами, были участниками этого сражения. А линейный корабль «Азов» был первым в русском флоте удостоен Георгиевского Андреевского флага. Примечательно, что кораблем командовал капитан 1-го ранга Лазарев*, один из первооткрывателей Антарктиды. Тогда он был капитаном шлюпа «Мирный» в составе экспедиции Крузенштерна.
«Алексеев» вошел в аванпорт* и стал на якорь уже под вечер, и с берега потянуло приятным запахом спелых апельсинов, в изобилии растущих в этих райских местах. А на следующее утро к кораблю направилось несколько яликов с греками и горами апельсинов и мандаринов, издававших сильный аромат. Но, к сожалению, как у матросов команды, так и у воспитанников Морского корпуса не имелось ни валюты, ни вещей в обмен, и только немногие счастливцы могли полакомиться цитрусовыми, а остальным же пришлось лишь наслаждаться их запахом.
Несколько офицеров было направлено на берег для переговоров с местными властями о возможности снабжения линкора различными припасами, в том числе и пресной водой. Когда же выяснилось о существовании речки у селения, этот вопрос был успешно решен. Сразу же спустили на воду вместительные баркасы и повели их к ее устью, чтобы наполнить водой пустые бочки. Все вдоволь пили, наслаждаясь, настоящую свежую пресную воду, а не какую-то порядком осточертевшую и отвратительную полусоленую жидкость из опреснителей морской воды.
Вдоль узкого полуострова, отделяющего бухту от открытого моря, тянулась подобно стене гряда высоких скал, у подножия которых со стороны бухты находилось русское братское кладбище моряков, павших в Наваринском сражении за освобождение Греции от турецкого ига. На этих отвесных скалах виднелся целый ряд надписей, сделанных масляной краской аршинными буквами, с названиями русских кораблей, посетивших эту историческую бухту, команды которых отслужили панихиду на братских могилах. Такова была традиция еще со времени Наваринского сражения, свято хранимая в русском флоте: каждый военный корабль, проходя мимо Наварина, заходил в его бухту и их команды служили панихиду.
Поэтому с «Алексеева» во главе с директором Морского корпуса в сопровождении настоятеля Георгия Спасского съехала на эту гряду кадетская рота и большая группа матросов помолиться на могилах за упокой душ наших моряков. Какое-то особенное таинственное чувство влекло всех туда. Было очень торжественно и особенно трогательно слушать возгласы священника и пение корабельного хора в этих исторических местах, думая о том, что, может быть, они были последними, кто под Андреевским флагом исполнял этот священный долг. Во всяком случае, на скале появилась надпись: «л.к. “Генерал Алексеев”».
