Александр Дюма - Две Дианы
– А заговорщики думают, что все хранится в тайне! – вскричал адвокат. – Они пропали! И я тоже! Вам, конечно, известны имена главарей?
– Вот, посмотрите, в этом списке все имена…
– Господи боже мой! До чего же ловка полиция, до чего безумны заговорщики! – снова завопил адвокат. – Неужели я все-таки ничего вам не поведаю? Насчет принца Конде и Ла Реноди?.. Известно ли вам, где они?
– В Париже.
– Ужасно! Еще одно слово, сделайте милость! Если в Париже, то где именно?
Господин де Брагелонн ответил не сразу и пронизывающим взглядом впился в глаза Дезавенелю.
Тот, с трудом переводя дыхание, повторил вопрос:
– Известно ли вам, где именно находятся принц Конде и Ла Реноди?
– Мы найдем их без труда.
– Но вы еще не нашли их! – возликовал Дезавенель. – Слава тебе, господи! Я еще могу заслужить прощение! Я один знаю, где они, ваша милость!
В глазах у Демошарэса вспыхнул жадный огонек, начальник же полиции казался равнодушным.
– Где же они? – спросил он.
– У меня, господа, у меня, – с гордостью заявил адвокат.
– Я это знал, – спокойно заметил де Брагелонн.
– Как, знали? – побледнел Дезавенель.
– Конечно! Я просто хотел вас испытать, проверить вашу порядочность. А теперь я вами доволен! Но все-таки ваш случай крайне серьезен. Ведь вы давали приют таким закоренелым преступникам!
– Вы так же преступны, как и они, – поучительно изрек Демошарэс.
– Ох, и не говорите, ваша милость! – заохал Дезавенель. – Когда принц Конде и господин Ла Реноди явились ко мне в начале недели, я знал, что имею дело с протестантами, но не с заговорщиками. Заговоры и заговорщики мне ненавистны. Они мне тогда ничего не сказали, но когда я узнал об их страшных планах, то перестал спать и есть. А если ночью удается иногда задремать, то снятся всякие трибуналы, эшафоты, палачи… Я просыпаюсь в холодном поту и начинаю гадать, что со мной может случиться.
– Что с вами может случиться? – переспросил господин де Брагелонн. – Первым делом – тюрьма…
– Затем пытка, – подхватил Демошарэс.
– А там, возможно, и виселица, – продолжил начальник полиции.
– Может быть, и костер, – допустил Великий инквизитор.
– Не исключается и колесование, – для вящего эффекта присовокупил господин де Брагелонн.
– Тюрьма! Пытка! Виселица! Костер! Колесование!.. – то и дело восклицал метр Дезавенель с таким видом, будто уже испытывает обещанную ему муку.
– А как же? Вы адвокат, вам ли не знать законов! – заметил де Брагелонн.
– Мне ли не знать! – возопил Дезавенель. – Вот потому-то я и пришел к вам, господин начальник полиции.
– Так-то оно верней, – ответил тот. – И хоть от ваших признаний толку мало, мы все-таки учтем вашу добрую волю.
Он о чем-то посоветовался с де Муши, который, видимо, согласился с каким-то его предложением.
– Но прежде всего я прошу вас об одной милости, – взмолился Дезавенель, – не выдавайте меня моим бывшим… сообщникам… Если они угробили президента Минара, то и со мной могут сыграть такую же штуку.
– Мы сохраним вашу тайну, – заверил его де Брагелонн.
– Вы будете держать меня в тюрьме? – жалобно и покорно спросил адвокат.
– Нет, вы можете вернуться к себе домой.
– Домой? Ага… понимаю… Значит, вы арестуете моих постояльцев!
– Ни в коей мере. Они будут на свободе, как и вы.
– Даже так? – растерянно протянул Дезавенель.
– Слушайте и хорошенько запомните, что я скажу, – внушительно заговорил де Брагелонн. – Сейчас вы вернетесь домой, чтобы не возбуждать лишних подозрений, и ни слова не скажете своим постояльцам ни о своих страхах, ни об их тайнах. Ведите себя так, будто вы никогда не бывали в этом кабинете. Вы меня поняли? Ничему не противиться, ничему не удивляться. Так и поступайте.
– Это дело нехитрое, – заметил Дезавенель.
– Если же нам понадобятся дополнительные сведения, – добавил де Брагелонн, – мы пошлем к вам или пригласим вас сюда. Если будут обыскивать ваш дом, вы нам поможете.
– Уж коли я начал, так доведу до конца, – вздохнул Дезавенель.
– Вот и прекрасно! И последнее. Если по ходу событий нам станет ясно, что вы действительно точно повиновались нашим указаниям, вас пощадят. В противном же случае вас постигнет скорая и жестокая кара.
– Вас сожгут на медленном огне, клянусь богоматерью! – зловеще отозвался Демошарэс.
– Но все-таки… – попытался возразить трясущийся адвокат.
– Довольно! – остановил его де Брагелонн. – Вы слышали все. Запомните, и до свиданья.
И он отпустил его повелительным жестом. Воспрянувший духом и вместе с тем озабоченный, адвокат ушел.
Начальник полиции и Великий инквизитор помолчали.
– Я поступил так, как вы предложили, – начал де Брагелонн, – но, признаться, не уверен, что это лучший выход.
– Что вы! Вы поступили именно так, как нужно! – воскликнул Демошарэс. – Ведь если события пойдут своим чередом, заговорщики ни о чем не догадаются. Пусть они думают, что шествуют в кромешной тьме, а мы тут как тут! Великолепно! За двадцать лет нам ни разу не представился такой удобный случай, чтобы одним ударом покончить с ересью. Я знаю, каких взглядов на этот счет придерживается кардинал Лотарингский!
– Вы правы, – согласился де Брагелонн. – Но что нам предстоит сейчас сделать?
– Вы остаетесь в Париже и следите с помощью Линьера и Дезавенеля за двумя вожаками заговора. Я же ровно через час еду в Блуа, дабы предупредить братьев Гизов. Они потихоньку сплотят вокруг короля все наличные силы. Гугеноты же тем временем, ни о чем не догадываясь, попадут, как глупые скворцы, в расставленные нами силки. И вот мы держим их в руках! Всеобщая резня!
Великий инквизитор большими шагами мерил комнату и радостно потирал руки.
– Дай только боже, – сказал де Брагелонн, – чтобы никакая случайность не провалила столь великолепный план.
– Это невозможно! – отвечал Демошарэс. – Всеобщая резня! Они у нас в руках! Я считаю, что с ересью на сей раз покончено. Всеобщая резня!
XX.
КОРОНОВАННЫЕ ДЕТИ
А теперь перенесемся в Блуа, в великолепный королевский замок.
Накануне в замке состоялось многолюдное веселое празднество с играми, танцами и аллегориями.
Вот почему в это утро юный король и его супруга встали позже обычного. По счастью, никаких приемов не предстояло, и на досуге они обменивались впечатлениями о вчерашнем празднике.
– Мне кажется, – говорила Мария Стюарт, – праздник удался на славу.
– Ну конечно, – согласился Франциск II, – особенно хороши были балет и сцены. А вот сонеты и мадригалы показались мне чуточку длинноватыми.
