Сергей Бортников - Брусиловская казна (сборник)
Впрочем, не только он.
При панской власти такая судьба была уготована чуть ли не каждому украинцу: всю жизнь горбатиться в одном селе.
И вот он идёт по Луцку.
Ладный, ухоженный.
При деньгах, при положении.
Всё это только благодаря Советской власти! Она сделала его Человеком. Воспитала. Дала образование. Наконец, принесла долгожданную свободу на родную землю.
«Я обязан ей по гроб жизни, – думал Иван по дороге в областное управление. – Вот найду клад – и верну его государству. Пусть строит школы и больницы для рабочих и крестьян!»
15
– Капитан Ковальчук для дальнейшего прохождения службы прибыл! – сначала бодро отрапортовал Иван и только затем бросил пристальный взгляд на лицо заместителя начальника управления, медленно поднимающегося из-за письменного стола, установленного в тёмном углу длинного и узкого кабинета. «Чёрт возьми, это же Яблоков!»
– День добрый, дорогой Сергей Эдуардович!
– Здравия желаю, товарищ капитан.
– Вы уж простите моё штатское обращение… Я это от радости, без злого, так сказать, умыслу…
– Устав, субординацию (Яблоков умышленно выделил и подчеркнул голосом последнее слово, намекая, что не допустит и малейшего панибратства) чекисту необходимо соблюдать и в радости, и в горе.
– Есть соблюдать, товарищ майор!
– Ну, ничего… Отдел сегодня примите или немного отдохнёте с дороги?
– Я не устал. Путь домой всегда лёгок и приятен.
– А Кашовку, не медля, посетить не желаете?
– Зачем?
– А зачем ездят в родные места? Повидаться с роднёй, друзьями детства… Кроме того, не скрою, у меня будет к вам небольшое поручение…
– Ну, ежели так…
– Хотя… До пятнадцатого января там, как я понимаю, делать нечего – праздники!
– До двадцатого, товарищ майор. Наш народ пока водохреще не отгуляет – не угомонится.
– Водохореще – это…
– По-русски – Крещение Господне.
– Понятно… Что ж, о сути моего особого задания поговорим чуть позже.
– Понял. Разрешите идти?
– Идите!
16
В далёком детстве Луцк виделся Ивану сказочным гигантским мегаполисом, а на деле оказался компактным, уютным, ухоженным местечком, в основном с одноэтажной застройкой. И кто только удумал придать ему статус областного центра?
Хотя, как Ковальчук успел заметить, любой, даже небольшой, здешний город мог запросто дать фору крупному советскому, в том числе – дальневосточному. В плане богатства и оригинальности древней архитектуры, разнообразия культовых сооружений, но – главное – по уровню культуры населения.
Незнакомые люди были учтивы и жизнерадостны, они приветствовали друг друга, даже не состоя в знакомстве, и искренне желали доброго дня каждому встречному, невзирая на чины, служебное положение или социальное происхождение.
Единственный недостаток: украинская речь была слышна крайне редко – почти все лучане, более половины которых считали себя евреями, отдавали предпочтение русскому языку.
Ничего… Вот-вот он отправится в Кашовку и сполна насладится певучей и мелодичной «мовой». Невозможность общения на родном языке угнетающе действовала на него все эти годы.
А пока…
Надо использовать каждый час, каждое мгновение, чтобы насытиться дыханием древнего города, вдоволь намиловаться его достопримечательностями.
И осуществить свою давнюю мечту – тщательно изучить подземелья Луцка, о которых ходили тысячи легенд.
С ними любознательного сынишку ещё в раннем детстве познакомил отец, слывший рьяным любителем истории родного края.
При воспоминании о близких не в первый раз заныло и защемило сердце.
Интересно, как они там, в чужой, далёкой Маньчжурии? Папа, мама… Василий, Николай, Анна, Мария, Галина…
Нет, надо гнать от себя подальше все мысли о родне.
Они сами избрали такой путь. Путь борьбы и лишений.
А он будет верен власти рабочих и крестьян.
Как его тесть, как супруга, как дети.
«Надо при первой же возможности забрать их на Волынь, – решил Ковальчук. – Не то хандра сожрёт меня с потрохами!»
17
Система подземных лабиринтов Луцка могла поразить воображение любого, самого требовательного, исследователя.
Иван включил электрический фонарь, доставшийся ему в числе другого имущества по соответствующей описи, и, пригнувшись, решительно юркнул под одну из башен Луцкого замка.
Старожилы поговаривали, что именно здесь начинался подземный ход, ведущий в славный город Дубно, некогда осаждаемый легендарным Тарасом Бульбой. А защищал тамошнюю крепость вместе с поляками влюблённый в полячку казак Андрий, которого Бульба породил и которого в конце концов убил.
Вдруг луч света вырвал из темноты тонкое лицо с узкими аристократическими усиками.
Именно они в первую очередь представали перед глазами, когда он пытался восстановить в памяти самое значительное событие своего детства…
– Оперуполномоченный госбезопасности Ковальчук! – представился Иван и на всякий случай положил руку на кобуру, в которой покоилось табельное оружие – он, по обыкновению, был в форме. – Ваши документы!
– Но не здесь же, – бледное лицо озарила тень улыбки. Наглой, самоуверенной и вместе с тем отчаянно-решительной. (Именно она окончательно убедила бдительного чекиста в том, что перед ним – хорунжий Российской Императорской армии и убийца двух его земляков.) – Давайте выйдем на воздух. Тем более что я уже добрый час блуждаю по этому проклятому подземелью.
– Давайте! – согласился Иван Иванович. – Следуйте впереди меня и не предпринимайте никаких резких движений.
– Ну, зачем так грубо, капитан? Я доктор. Семёнов Павел Алексеевич. Из Киева.
– И документ соответствующий у вас есть?
– А как же. Командировочное удостоверение.
– Предъявить изволите?
– Конечно. Держите.
– Всё правильно. Извините, товарищ доктор, – отряхиваясь от пыли, пробурчал Ковальчук. – Ошибочка вышла.
– Ничего. Бывает.
– А что вы делали в замке, если не секрет?
– Отдыхал. Знакомился со здешними достопримечательностями. Вам, должно быть, известно, что этот город – первый в мире по площади подземных коммуникаций.
– Впервые слышу.
– Ну, тогда знайте, что замок Любарта[35], в котором мы сейчас находимся, имеет сообщение с крепостями, находящими в сорока-пятидесяти, а то и семидесяти километрах отсюда!
– А вы откуда знаете?
– Я давно увлекаюсь устройством фортификационных сооружений. Фортов, крепостей, дотов.
– Странное увлечение для штатского человека.
– Ну… Я же не всегда был штатским!
– С этого момента, пожалуйста, подробнее.
– В Первую мировую мне пришлось служить в госпитале, который располагался в одном из фортов.
