Юлия Андреева - Фридрих Барбаросса
Открывает рейхстаг архиепископ Кёльна, который сразу же предлагает создать выборную комиссию, которая и даст стране короля.
Но кто войдет в эту самую комиссию? Господа волнуются, господа выкрикивают с места, пытаются подняться на трибуну, всем хочется сказать свое.
– А пусть сами решают, – неожиданно бросает архиепископ, расплываясь в довольной улыбке.
– Кто?!
– А все претенденты на престол. Пусть сами рассудят, кто из них более достоин носить корону.
Решение нравится, если ты сам добровольно выберешь другого претендента, к кому опосля побежишь жаловаться? С другой стороны, каждый ведь выберет себя любимого. Замкнутый круг!
Все заинтригованно молчат. Потом вдруг раздаются голоса:
– Фридриха Швабского в короли!
Я выхожу в центр.
– Генриха Саксонского!
Толпа расступается перед Генрихом Львом.
– Фридриха Ротенбургского! Он сын короля!!!
Шестилетний кузен выходит вперед, бледный, дрожащий. Он что, решил, что я его прямо сейчас резать стану? Дурила.
– Церингенов давай! Бабенбергов!
Бьют барабаны, бряцает оружие, кто-то кричит, кто-то собственным креслом лупит по колоннам, веселье! И тут же меня подхватывают под руки, под ноги, возносят над полом. Черт бы вас побрал! Не дай бог уроните!
– Не пужайся, вашество, сдюжим. – Швабские рыцари подкрались к претендентам на престол да и подняли меня на своих щитах, сунув в руки державу и нацепив откуда-то взявшиеся мантию и корону. И с криками «дорогу королю Германии Фридриху!» пронесли через весь лагерь и остановились только в специальных покоях, в которых избранники должны были сделать свой выбор. Пешие, обескураженные за нами проследовали остальные.
Говорят, что после слово взял архиепископ Майнцский, который, естественно, тут же обозвал меня лжецом и узурпатором. А, пущай разоряется, все одно никто не слушает. Все заняты, ставки делают, кого же изберут королем. Один лишь архиепископ Кёльнский кротко выслушал своего коллегу, после чего глубокомысленно изрек, что-де он сам лжец. Майнцский Кёльнскому орет – дурак ты! Кёльнский ему в два раза громче ответствует – сам дурак! Тогда архиепископ Майнца решил по-иному действовать и выдвинул следующий аргумент: слишком короткое междуцарствие – всего три недели. Не бывало прежде такого!
– А ты хочешь, чтобы мы три года без короля жили?! – показно удивляется архиепископ Кёльна. – Не бывало, так будет!
– Выборы проходят в неположенном месте, по правилам в Майнце, а на самом деле во Франкфурте-на-Майне.
– Так это же избрание, не коронация. Коронация на положенном месте пройдет, а выборы где Бог даст, главное ведь, что все в сборе!
А меж тем в покоях, отведенных для претендентов на престол, шел торг, какого свет не видывал, каждый кандидат получил по небольшой горнице со столом, креслами и местом для сна, где можно было передохнуть или подумать в тишине – идея Эберхарда. Сам он находился при мне, дабы поддержать дельным советом, другие претенденты тоже вызвали своих советников.
– Фридриху Ротенбургскому герцогство Швабское, в качестве возмещения потери престола, – с придыханием шепчет Эберхард, азартно потирая рука об руку. Сам постараешься вразумить кузена или послать кого? Матушка его шибко любит, скажу, чтобы шепнули ей, что на троне ее любимчик и года не вытянет, отравят или придушат сонного. Пусть не кочевряжится – герцогом быть тоже не плохо.
– Да, я готов хоть сейчас передать Швабию.
– Как бы не так, горазд ты будущее королевское величество герцогствами за просто так разбрасываться, – брызжет слюной ясноглазый. – Герцогство ему, а опекунство над ним – тебе. Так дела делаются.
– А Вельфу VI что?
– Дяде твоему – Тосканское маркграфство, герцогство Сполето, острова Сардинию и Корсику, я уже подкатывал к нему, за меньшее не сдастся.
Бегают, суетятся пронырливые монахи из славного города Бамберга, новой королевской усыпальницы, на кой черт ему там труп королевский сдался? Лежал бы спокойно в Лорхе.
Тук-тук, скреб-скреб, в дверную щель просовывается голова в капюшоне.
– Господин епископ, на пару словечек бы?..
Эберхард выныривает за дверь и тут же появляется.
– Дурит Вельф – сам в короли хочет! Врешь, не возьмешь. Хочет яблоко раздора схавать.
– Какое еще яблоко? – не понимаю я.
– Наследство Матильды Тосканской, которое она Генриху V Германскому завещала. Центральная Италия, жалко! Но…
– Пущай подавится.
– И то верно. Наследство Матильды вообще неизвестно чье, папа, к примеру, считает его землями курии. Вот пусть он с ним о праве собственности побеседует.
– Герцогу Чехии необходим королевский титул. Говорит, денег не надо, земель не надо. Сделаешь его королем?
– А коли остальные в короли запросятся? Обдумать надо.
– Некогда думать!
– Ладно, пущай королевствует, авось его через неделю не скинут.
– Да, хоть бы и скинули, нам-то какое дело? Ладно, я побежал.
– А тебе что? За все про все? – в последний момент хватаю за плащ своего добровольного помощника. Так дернулся в сторону, словно там у него хвост припрятан.
– Бенедиктинское аббатство Нидеральтайх в Нижней Баварии – в случае успеха, понятное дело.
Тоже губа не дура, но да этому хотя бы за дело. Если бы не он…
Тук-тук, скреб-скреб.
– Простите за беспокойство, герцоги Церингер и Бабенберг срочно на аудиенцию просятся. Пускать?
– Конечно, пускай.
Неужто хитрый епископ с ними не сторговался, что они сами ко мне пожаловали?
– Фридрих, мы это… – мнется в дверях бочкообразный Бертольд Церингер, представитель древнего рода, – мы все согласны тебе присягать. Епископ мне еще Бургундию обещал в лен передать. Так я того, подожду с вступлением в новый лен, пусть пока что будет только на бумаге. За меньшее, уж прости, не могу, потому как, если что, мои же сторонники меня осудят. С хозяином же нынешним, Вильгельмом Маконским, мы уж сами как-нибудь разберемся. Твою милость не побеспокоим.
– Сейчас присягнем, чего тянуть-то, – косится на приятеля тощий, как старая кляча, Бабенберг. – Слово даю, никто из нашего рода против тебя шага не сделает, могу и грамоту написать.
– Присягу приму, коли выберут. За доверие спасибо! Как я рад!!!
– Только ты передай этому ироду, что мы тебе покорились.
– Епископу твоему злосчастному, твои мы душой и телом.
Что за ерунда, отчего это будущий король должен перед епископом отчитываться? Ладно, главное сделано, потом допросим.
Тук-тук, скреб-скреб.
– Генрих Лев Саксонский требует отдать ему еще и Баварию. На этом основании он признает вас своим королем. – Новый герольд вежливо склоняется передо мной. Хорошо, что не прежнего наглеца послал. С этим вроде как говорить можно.
– Баварию, с радостью, только как объяснить это Генриху Язомирготту из рода Бабенбергов, который ею правит и который уже поклялся мне в верности? Нехорошо как-то со своим-то вассалом.
– Ерунда, обещай, конечно, уговоримся с Язомирготтом, не впервой, – впирается в горницу епископ.
Только тут заметил, что глаза у него цвет в цвет, что у маминого кота Сарацина. Вот ведь где встретились!
* * *Выборы прошли не за месяц, как это предполагали участники рейхстага, и даже не за неделю, меня выбрали единогласно в течение нескольких часов, и на следующий день 9 марта, была назначена коронация, которую проводил архиепископ Кёльнский. После обряда помазания я в статусе уже не герцога Швабского, а короля Фридриха I взошел на трон Карла Великого.
Теперь мне уже не казался удивительным сам факт, что меня ждало готовое к отплытию судно с вполне трезвой командой. Путь лежал по Майну и Рейну до пфальца Зинциг, где я переоделся соответствующим образом и пересел на свежего коня, дабы добраться до Аахена верхом. Надо ли говорить, что вся моя многочисленная свита получила новую дорогую одежду и никто не остался забыт. Все это произвело на меня самое благоприятное впечатление, так что я решил для себя за благо и впредь слушаться советов Эберхарда.
Как и было назначено заранее, 9 марта 1152 года, в воскресенье, в капелле Святой Марии, резиденции Карла Великого в Аахене, я был торжественно коронован и принял имя Фридрих I. Службу провел архиепископ Кёльнский Арнольд. В новом статусе я принес клятву оказывать любовь и уважение папе римскому, защищать церковь и всех ее служителей, а также вдов и сирот и обеспечивать всем своим подданным мир, право и порядок.
Глава 15. Эберхард – клубок тайн
На следующий день после коронации я застал своего дружка епископа за снаряжением гонца. Несколько осунувшийся, но по-прежнему жизнерадостный, Эберхард уложил письмо в красную лакированную шкатулку, закрыл ее на ключик, перевязал веревочкой, запечатал сургучом, приложив свой перстень, после чего наконец изволил обратить внимание на своего короля.
– Кому пишешь? – из вежливости поинтересовался я и тут же чуть не задохнулся от услышанного.
