Уилбур Смит - Ярость
– Правда в том, что они его ненавидят. Правда в том, что они его боятся. Правда в том, что они ему завидуют. Мозес сделал то, на что никто из них не решился бы. Он нацелил копье в сердце белого тирана, и хотя удар не достиг цели, весь мир знает, что он был нанесен. Не только в этой земле, но и за морем весь мир знает, кто подлинный вождь нашего народа.
– Это правда, – кивнул Хендрик. – Его имя на устах у каждого.
– Мы должны спасти его, Хендрик, брат мой. Спасти любой ценой.
Хендрик встал и подошел к шкафу в углу. Отодвинул его и обнажил дверь старинного четвудского сейфа, встроенного в стену.
А когда открыл зеленую стальную дверцу, стало видно, что сейф забит пачками банкнот.
– Это принадлежит Мозесу. Его доля. Бери, сколько нужно, – сказал Хендрик Табака.
* * *Здание Верховного Суда южно-африканской Капской провинции расположено близ садов, которые Ян ван Рибек, первый губернатор Кейпа, разбил в 1650-е годы, чтобы снабжать овощами и фруктами корабли Голландской Ост-Индской компании. По другую сторону от прекрасных садов стоит здание парламента, которое пытался уничтожить Мозес Гама. Его судили в четверти мили от места преступления.
Суд вызвал огромный международный интерес. Съемочные группы и журналисты начали слетаться в Кейптаун за неделю до начала процесса.
Вики Гама приехала за тысячу километров из Витватерсранда на поезде. Она ехала с белым адвокатом, которому предстояло защищать Мозеса, и более чем пятьюдесятью самых радикальных членов Африканского национального конгресса, большинство которых, как и она сама, были моложе тридцати, а многие тайно состояли в «Umkhonto we Sizwe» – созданном Мозесом Гамой военном крыле партии. Среди них был сводный брат Вики Джозеф Динизулу, теперь молодой человек двадцати одного года, изучающий юриспруденцию в Форт-Харе, университете для черных. За всех Вики заплатила деньгами, полученными от Хендрика Табаки.
На кейптаунском вокзале их встретила Молли Бродхерст. Вики, Джозеф и юрист во время суда должны были жить в ее доме в Пайнлендсе, а для остальных она нашла квартиры в черных пригородах Ланга и Гугулету.
Десмонд Блейк и Майкл Кортни вместе прилетели коммерческим рейсом из Йоханнесбурга. Пока Десмонд опустошал самолетный бар, Майкл размышлял над блокнотом, куда записал все, что могло им пригодиться, об истории АНК, о Мозесе Гаме и его племени.
В аэропорту их встретила Сантэн Кортни. К замешательству Майкла, она приказала двум слугам отнести единственный чемоданчик Майкла в желтый «даймлер», который, как всегда, вела сама. После отъезда Тары Сантэн снова приняла на себя управление Вельтевреденом.
– Бабуля, газета заказала нам номера в отеле «Атлантик», – напомнил Майкл, после того как почтительно обнял бабушку. – Это удобно: суд и национальная библиотека рядом.
– Вздор, – решительно сказала Сантэн. – «Атлантик» – клоповник, а Вельтевреден – твой дом.
– Отец сказал, что дома мне не будут рады.
– Твой отец скучал по тебе больше, чем я.
За завтраком Шаса посадил Майкла рядом с собой, и даже Изабелла была исключена из их разговора. Внезапная зрелость сына так поразила Шасу, что на следующее утро он приказал своему брокеру купить еще сто тысяч акций холдинговой компании, владевшей «Голден сити мейл».
Вечером накануне суда Манфред и Хайди ужинали в Вельтевредене, и за коктейлем перед едой Манфред выразил озабоченность, которую разделяли и Шаса с Сантэн.
– Обвинитель и суд должны не дать слушаниям превратиться из суда над убийцей и террористом в суд над нашей социальной системой и образом жизни. Международные акулы пера уже собрались, готовые выставить нас в самом дурном свете, как обычно искажая и превратно истолковывая нашу политику апартеида. Хотел бы я иметь власть над судом и прессой!
– Знаете, в этом я с вами не согласен. – Шаса передвинулся на стуле. – Полная независимость нашей прессы и беспристрастность судебной системы обеспечивают нам доверие всего мира.
– Не читайте мне лекций. Я сам юрист, – напряженно возразил Манфред.
Странно, что, несмотря на свою вынужденную и взаимовыгодную связь, они так и не стали настоящими друзьями, их антагонизм всегда готов был выйти на поверхность. Сейчас потребовалось некоторое время, чтобы напряжение спало и внешне они снова проявляли сердечность друг к другу. Только после этого Манфред сказал Шасе:
– Мы окончательно договорились с обвинителем не поднимать вопрос об участии вашей жены в преступлении. Помимо трудности процедуры экстрадиции из Британии – она, несомненно, попросит политического убежища, – тут другая сложность: ее связь с Мозесом Гамой. Черный мужчина и белая женщина… – На лице Манфреда отобразилось глубочайшее отвращение. – Это нарушение всех приличий. Если поднять и этот вопрос, обвинению не поможешь, а вот у желтой прессы появится возможность пороть чушь. Нет, никому из нас это не принесет добра.
– Я перед вами в большом долгу – за сына Шона, а теперь и за жену.
– Ja,– подтвердил Манфред, кивая. – Возможно, когда-нибудь я попрошу вас выплатить этот долг.
– Надеюсь, – сказал Шаса. – Не люблю быть в долгу.
* * *Оба тротуара у Верховного Суда были забиты. Люди стояли плечом к плечу, заполняли и соседние улицы, затрудняя работу дорожной полиции и движение транспорта, так что машины в конце концов передвигались едва ли не ползком.
Криво свисавшую с одного из фонарных столбов газету с заголовком «Сегодня начинается суд над убийцей Гаем Фоксом» [85]толпа сорвала и растоптала.
Гуще всего толпа была возле украшенного колоннами входа в здание Верховного Суда, и всякий раз, как прибывал очередной участник драмы, журналисты и фотографы бросались вперед. Государственный обвинитель улыбался им и махал рукой, как кинозвезда, но остальные, устрашенные толпой, яркими фотовспышками и градом вопросов, торопились ко входу под защитой полиции.
За несколько минут до начала заседания в медленно движущемся потоке машин показался рейсовый автобус и направился к входу. По мере его приближения все громче слышалось пение, хор прекрасных африканских голосов ткал сложный ковер звуков, вызывая у слушателей мурашки по коже.
Когда автобус наконец остановился перед Верховным Судом, из него вышла молодая женщина-зулуска. На ней был пестрый, зелено-желто-черный кафтан – цветов Африканского национального конгресса, ее голову венчал тюрбан тех же цветов.
Беременность придавала Вики полноту и подчеркивала ее природную красоту. От застенчивой деревенской девушки не осталось и следа. Она высоко держала голову и двигалась с уверенностью и грацией африканской Эвиты [86].
