Кейт Мосс - Лабиринт
Тошнота подкатила к горлу. Уилл снова сглотнул, но не позволил себе отвернуться. Франсуа-Батист сделал движение, будто хотел склониться над убитым, но вдруг резко выпрямился и отвернулся. Многократные инъекции наркотика убили чувствительность, но Уилл все же чувствовал, как онемели у него руки и ноги. Он привалился к кожаной спинке, благодаря судьбу, что его, по крайней мере, не запихнули на этот раз в тесный ящик багажника.
Дверца за его головой распахнулась, и знакомые потные руки вцепились в плечи и шею, стянули с сиденья и бросили наземь у колеса.
Ночной воздух холодил лицо и голые ноги. Они напялили на него какую-то длинную и свободную, хоть и перетянутую на поясе, хламиду. Он чувствовал себя в ней словно голым: стыдно и неуютно. И страшно.
Отсюда ему видно было распростертое на щебенке тело Оти. Рядом с ним, за передним колесом машины, подмигивал крошечный красный огонек.
— Portez-le jusqu'à Ja grotte, — снова услышал он голос Франсуа-Батиста. — Vous nous attendez dehors. En face de l'ouverture. — Тот помолчал. — Il estdix-heures moins cinq maintenant. Nous allons rentrer dans quarante, peut-être cinquante minutes.[115]
Скоро десять… Когда мужские руки подхватили его под мышки, Уилл бессильно свесил голову назад. Чувствуя, как его тащат вверх к пещере, он гадал, будет ли жив к одиннадцати.
— Повернитесь, — повторила Мари-Сесиль.
«Резкий высокомерный голос», — подумал Одрик. Он еще раз погладил Шелаг по голове и неторопливо выпрямился в полный рост. Облегчение, которое он испытал, увидев ее живой, оказалось недолгим. Она была совсем плоха, и Одрик боялся, что женщина не протянет долго, если немедленно не оказать ей медицинскую помощь.
— Фонарь оставьте, — продолжала Мари-Сесиль, — а сами встаньте так, чтобы я вас видела.
Он медленно повернулся и вышел из-за алтаря.
В одной руке у нее был масляный светильник, в другой — пистолет. Первое, что пришло ему в голову: как они похожи. Те же зеленые глаза, черные волосы, завивающиеся локонами вокруг красивого худощавого лица. В золотом ожерелье и диадеме, в белом одеянии, украшенном амулетами, она казалась египетской принцессой.
— Вы здесь одна, сударыня?
— Я не считаю нужным, чтобы меня сопровождали везде и всюду, месье, и кроме того…
Он показал глазами на пистолет.
— Вы считаете, что со мной не будет хлопот? — Он кивнул. — Я ведь очень стар, ос? И кроме того, — добавил он, — вы предпочитаете, чтобы нас никто не слышал.
Тень улыбки скользнула по ее губам.
— Власть — это тайна.
— Человек, который внушил вам это, мертв, сударыня.
Боль вспыхнула в ее глазах.
— Вы знали моего деда?
— Знал о нем, — ответил он.
— Он хорошо учил меня. Никому не доверять. Никому не верить.
— Одинокая получается жизнь, сударыня.
— Не нахожу.
Она двинулась по кругу, обходя его, как хищник — жертву, пока не оказалась спиной к алтарю. Он стоял почти посреди зала, у самого углубления в земле.
«Могила», — подумалось ему. Могила, в которой нашли тела.
— Где она? — требовательно проговорила Мари-Сесиль.
Он не ответил на вопрос.
— Вы очень похожи на деда. Характером, чертами лица, упорством. И, подобно ему, вы заблуждаетесь.
Она гневно вспыхнула:
— Мой дед был великим человеком. Он чтил Грааль. Он посвятил жизнь поискам «Книги Слов», чтобы лучше понять.
— Понять, сударыня? Или использовать?
— Вы ничего о нем не знаете!
— О нет, знаю, — тихо ответил он. — Люди не так уж изменились.
Помолчав, Одрик заговорил еще тише:
— И он был так близко, верно? Всего несколько километров к западу, и пещеру нашел бы он. А не вы.
— Теперь это уже безразлично! — яростно крикнула женщина. — Она наша.
— Грааль не принадлежит никому. Им нельзя владеть, его нельзя использовать, им нельзя торговать.
Одрик помедлил и в свете масляной лампы взглянул ей прямо в глаза.
— Он бы не спас его, — сказал он.
И услышал, как она втянула в себя воздух.
— Эликсир исцеляет и продлевает жизнь. Он остался бы жить.
— Он не спас бы его от болезни, которая соскребает мясо с костей, сударыня, так же как не даст вам того, чего желаете вы. — И, помолчав: — Грааль не придет к вам.
Она шагнула к нему:
— Вы на это надеетесь, Бальярд, но вы не уверены. При всех ваших познаниях, после всех поисков, вы не знаете наверняка.
— Вы ошибаетесь.
— Вот ваш шанс, Бальярд. После стольких лет, когда вы писали, изучали, гадали! Вы, как и я, посвятили этому жизнь. Вы так же хотите увидеть это, как я.
— А если я откажусь вам помогать?
Она жестко рассмеялась.
— Право, нужно ли спрашивать? Мой сын вас убьет, и вы это знаете. Как он это делает — и сколько это длится, — вы узнаете сами.
Несмотря на принятые предосторожности, по спине у него пробежал холодок. Если Элис ждет на месте, как обещала, беспокоиться не о чем. Она в безопасности. Она и оглянуться не успеет, как все кончится.
Воспоминания об Элэйс — и о Бертране — непрошено ворвались в душу.
Их независимость, вечное нежелание подчиняться приказам, безрассудная отвага.
А если и Элис той же закалки?
— Все готово, — говорила она. — «Книга Бальзамов» и «Книга Чисел» здесь. Так что если вы отдадите мне кольцо и скажете, где спрятана «Книга Слов»…
Одрик заставил себя забыть об Элис и сосредоточиться на Мари-Сесиль.
— Почему вы думаете, что она до сих пор здесь?
Она улыбнулась:
— Потому что вы здесь, Бальярд. Иначе зачем бы вы пришли? Вы хотите увидеть, как свершится обряд, — хоть раз перед смертью. Вы оденетесь для церемонии! — внезапно выкрикнула она, потеряв терпение и стволом пистолета указывая на сверток белой ткани на ступени.
Он покачал головой и увидел, как на лице ее на миг возникло сомнение.
— И вы отдадите мне книгу!
Он уже заметил три маленьких металлических кольца, утопленных в землю в нижнем углу камеры, и вспомнил, что именно Элис первой увидела скелеты в их открытой могиле.
Он улыбнулся. Совсем скоро он узнает ответ, которого искал.
— Одрик, — шепнула Элис, ощупью пробираясь вниз по тоннелю.
«Почему он не отвечает?»
Впереди виднелся слабый желтоватый отблеск.
— Одрик, — вновь позвала она.
Ей становилось все страшнее.
Последние метры она почти пробежала, ворвалась в маленький подземный зал и остановилась как вкопанная.
«Не может быть…»
Одрик стоял у подножия ступеней. На нем было длинное белое одеяние.
«Я это помню…»
Она тряхнула головой, отгоняя воспоминание. Руки у него были связаны впереди, и он как животное был привязан к колышку, вбитому в землю. У дальней стены в желтом свете лампы, горевшей на алтаре, стояла Мари-Сесиль Л'Орадор.
