Бернард Корнуэлл - Последнее королевство. Бледный всадник (сборник)
– Ты хочешь вернуться в Корнуолум? – спросил я ее.
Исеулт, казалось, удивилась, что я заговорил. У нее ушло несколько биений сердца на то, чтобы собраться с мыслями, потом она пожала плечами.
– А что там у меня есть?
– Дом, – ответила Энфлэд.
– Мой дом – это Утред.
– Утред женат, – резко возразила Энфлэд.
Исеулт словно не услышала ее.
– Утред поведет мужчин, – проговорила бриттка, раскачиваясь вперед и назад, – сотни мужчин. Могущественный отряд. Я хочу это видеть.
– Он введет тебя в искушение, вот что он сделает, – сказала Энфлэд. – Ступай-ка ты лучше домой, девушка, возноси молитвы и надейся, что датчане туда не доберутся.
* * *Мы продолжали пробираться на юг, каждый день понемногу продвигаясь вперед, но те мучительные зимние дни были коротки, и датчане, казалось, были повсюду. Даже когда мы странствовали по местности вдалеке от троп и дорог, на горизонте всегда мог показаться датский разъезд, и, чтобы избежать встречи с такими отрядами, мы все время забирали на запад.
К востоку от нас лежала римская дорога, ведущая из Батума в Эксанкестер, – то был главный путь сообщения в этой части Уэссекса, и датчане наверняка должны были им пользоваться, усиленно патрулируя окрестности. В результате мы оказались ближе к Сэфернскому морю, но и там было небезопасно, потому что Свейн наверняка должен был явиться из Уэльса. Я не сомневался, что с Уэссексом наконец покончено.
Мы встретили нескольких беженцев, покинувших свои деревни и прячущихся в лесах, но никто из них ничего толком не знал, и мне сообщали только слухи. Никто не видел ни одного воина из восточных саксов, никто ничего не слышал об Альфреде, все видели только датчан и дым, который был буквально повсюду.
Время от времени мы натыкались на разграбленную деревню или сожженную церковь, видели растрепанных воронов, хлопающих черными крыльями и следующих за датчанами в поисках разлагающихся трупов. Мы заблудились, и все мои надежды добраться до Окстона давно исчезли. Я полагал, что Милдрит бежала на запад, в холмы, как всегда поступали жители тех земель, когда приходили датчане. Я надеялся, что жена и сын живы, но будущее наше было черно, как длинные зимние ночи.
Однажды ночью мы сидели в пастушьей хижине, скорчившись у маленького очага, наполнявшего дымом низкий домишко с соломенной крышей, и жарили несколько ребер, вырезанных из полусъеденной овечьей туши. Все мы были донельзя грязные, промокшие и замерзшие.
– Может, нам стоит отыскать датчан, – предложил я, – и принести им присягу?
– И стать рабами? – горько отозвался Леофрик.
– Можно заключить с ними договор. Мы будем воинами, – ответил я.
– Сражающимися за датчан? Они не могут захватить весь Уэссекс! – запротестовал мой друг и потыкал палкой в огонь, выбросив новый клуб дыма.
– А почему бы и нет?
– Уэссекс слишком велик. И наверняка найдутся те, кто станет сопротивляться. Мы просто должны отыскать этих людей.
Я вспомнил стародавний спор в Лундене. Тогда я был еще ребенком, жившим среди датчан, и вожди их спорили о том, как лучше всего захватить Уэссекс. Одни утверждали, что следует напасть на дальние западные земли и тем самым сломить мощь врага. Другие хотели в первую очередь взять старое королевство Кент, самую слабую часть Уэссекса, где находилась великая святыня Контварабург. Но победили самые храбрые. Они напали с запада, и их первая атака оказалась неудачной, однако теперь Гутруму сопутствовал успех. Но насколько велик был этот успех? Оставался ли Кент все еще саксонским? А Дефнаскир?
– И что будет с Милдрит, если ты присоединишься к датчанам? – гнул свое Леофрик.
– Она так и будет прятаться, – равнодушно сказал я.
Воцарилась тишина. Я видел, что Энфлэд возмутили мои слова, и надеялся только, что она придержит язык.
Однако мои надежды не оправдались.
– Тебе все равно? – с вызовом спросила она.
– Нет, – ответил я.
– Похоже, Милдрит тебе надоела? – не унималась Энфлэд.
– Ну что ты к нему прицепилась! – попытался восстановить мир Леофрик.
– Милдрит – его законная жена! – заявила Энфлэд, все еще глядя на меня. – А мужчины устают от жен.
Исеулт слушала, переводя большие темные глаза с меня на Энфлэд.
– Много ты знаешь о семейной жизни! – огрызнулся я.
– Я, между прочим, была замужем!
– Вот как? – удивленно переспросил Леофрик.
– Да, я была замужем три года, – продолжала Энфлэд, – за человеком, который служил стражником у Вульфера. Он подарил мне двоих детей, а потом погиб в битве, в той самой, в которой погиб и король Этельред.
– Двоих детей? – спросила Исеулт.
– Оба умерли, – резко сказала Энфлэд. – С детьми это случается сплошь и рядом.
– Ты была счастлива, когда жила со своим мужем? – спросил Леофрик.
– Была, примерно три дня, – ответила она, – а следующие три года я познавала простую истину: все мужчины – сволочи.
– Неужели все? – уточнил мой друг.
– Большинство. – Энфлэд улыбнулась Леофрику и прикоснулась к его колену. – Но не ты.
– А я? – спросил я.
– Ты? – Она на мгновение перевела глаза на меня. – Человеку, который обманывает жену, нельзя верить ни на грош, – заявила она с откровенным ядом в голосе.
Я смутился. Возможно, она отчасти права, но слышать такое все равно было неприятно. Энфлэд в ту же секунду пожалела, что говорила так резко, и попыталась смягчить свои слова:
– Вообще-то, я тебя совсем не знаю. Все, что я знаю о тебе, – это то, что ты друг Леофрика.
– Утред щедрый! – преданно сказала Исеулт.
– Мужчины обычно проявляют щедрость, когда хотят что-то получить, – отрезала Энфлэд.
– Единственное, что мне нужно, – это Беббанбург, – проговорил я.
– Так или иначе, – отозвалась Энфлэд, – ты сделаешь все, что угодно, лишь бы заполучить желаемое. И ни перед чем не остановишься.
Воцарилось молчание. Через полуприкрытую дверь я видел падающие снежинки. Они трепетали в свете костра и таяли.
– Альфред – хороший человек, – нарушил Леофрик неловкую тишину.
– Он пытается быть хорошим, – сказала Энфлэд.
– Только пытается? – саркастически спросил я.
– Альфред вроде тебя. Он убьет, чтобы получить то, чего хочет, но между вами есть разница. У него имеется совесть.
– Ты имеешь в виду – он боится священников.
– Он боится Бога. И мы все должны бояться Бога. Потому что однажды мы все дадим Господу ответ.
– Только не я, – ответил я.
Энфлэд насмешливо улыбнулась, но Леофрик сменил тему разговора, сказав, что идет снег, а потом мы уснули.
Исеулт во сне вцепилась в меня; она скулила и вздрагивала, пока я лежал в полудреме, думая о ее словах, что мне предстоит возглавить могущественный отряд. Это пророчество казалось маловероятным, и я решил, что магическая сила оставила Исеулт вместе с девственностью. А потом я тоже уснул – и проснулся, когда мир стал белым. Веточки были усыпаны снегом, но он уже таял, и капли падали в мглистый рассвет.
