Джордж Фрейзер - Флэшмен
Тут-то я и влип. Как это так?! — в его дорогом новом полку есть, оказывается, офицеры, путающиеся с французскими шлюхами, и даже дерущиеся из-за них на дуэли! Принц пришел в неистовство, и в результате Кардиган вызвал меня и посоветовал исчезнуть на время, ради моего же блага.
— От меня потребовави, — сказал он, — чтобы вы оставиви полк. Мне дано официавьное распоряжение, которое надо понимать как постоянное, но я намерен трактовать его как временное. У меня нет жевания вишаться усвуг такого многообещающего офицера, это также и в интересах Его Коровевского Вевичества, смею вас уверить. Вы, конечно, можете подать в отставку, но я думаю, двя вас будет вучше, если вас куда-нибудь откомандируют. Я отправвю вас, Фвэшмен, в другую часть, пока вся эта кутерьма не увяжется.
Мне эта идея не слишком импонировала, а когда выяснилось, что для меня избрали полк, расквартированный в Шотландии, я почти взбунтовался. Но вскоре понял, что это только на несколько месяцев, а кроме того, важно было сохранить на своей стороне Кардигана: случись, например, что на моем месте оказался бы Рейнольдс, дело приняло бы совсем другой оборот, а вот я числился у Кардигана среди любимчиков. А любой подтвердит, что если вы числитесь в любимчиках у лорда Ну-Ну, то он будет горой стоять за вас, все равно, виноваты вы или нет. Старый дурак.
IV
Мне пришлось служить во стольких странах и иметь дело со столькими людьми, что грехом для меня было бы пытаться развесить на них ярлыки. Я рассказываю вам, что видел, а уж строить умозаключения — это ваше дело. Шотландия и шотландцы мне не понравились: местность я нашел сырой, а людей — грубыми. Они наделены превосходными качествами, жутко утомляющими меня: бережливостью, прилежанием и постнолицым благочестием, а девушки их по большей части милые, но могучие создания, весьма, без сомнения, привлекательные в постели для тех, кто является любителем такого сорта женщин. Один мой знакомый, спознавшийся с дочерью шотландского священника, описывал, что их любовные утехи скорее напоминали борцовский спарринг с драгунским сержантом. Жителей Шотландии я нашел чванными, враждебными и жадными, они же нашли меня наглым, самоуверенным и хитрым. Но это по преимуществу; были и исключения, как вам предстоит убедиться. Лучшее, что я обнаружил здесь, были портвейн и кларет, в которых шотландцы знают толк, а вот их пристрастия к виски я никогда не разделял.
Местечко, куда меня направили, называлось Пэйсли — это недалеко от Глазго, и когда я услышал об этом, едва не тронулся умом. Но сказал себе, что через несколько месяцев снова вернусь в Одиннадцатый, и это средство необходимое, хотя и сулит разлуку со всем тем, что я называю настоящей жизнью. Опасения мои подтвердились, и даже более чем, ну а насчет того, чего особенно опасался — что там, дескать, умереть можно со скуки, — я просчитался. И еще как.
В ту пору во всех промышленных районах Британии наблюдались большие волнения. Это мало что значило для меня: мне всегда было недосуг интересоваться такими вопросами. Рабочий люд лихорадило, ходили слухи о бунтах в фабричных городах, о ткачах, разбивающих станки, об арестах чартистов,[16] но нам, молодежи, было на это наплевать. [VII*] Если вы взросли в своем поместье или в Лондоне, для вас такие вещи ничего не значат. Я понял лишь, что работяги учиняют мятежи, желая меньше работать и больше получать, а владельцы предприятий готовы хоть лопнуть, но не пойти им навстречу. Может, там крылось и еще нечто, но я сомневаюсь, и никто меня не убедит, что там было что-то глубже, чем борьба между этими двумя силами. Так было всегда, и так всегда будет, пока один человек заставляет другого делать то, чего тот не хочет, и пусть дьявол утащит в ад неудачника.
Добычей дьявола, судя по всему, должны были стать рабочие, и в этом ему помогало правительство, а солдаты служили орудием правительства. Войска были направлены на поимку агитаторов, зачтен Акт о бунтах, и то тут, то там происходили стычки; несколько человек погибло. Сейчас, положив свои денежки в банк, я совершенно нейтрален, но тогда, слыша, как все кругом проклинают рабочих, кричат, что их надо вешать, пороть и отправлять на каторгу, я был всей душой за это, как сказал бы герцог Веллингтон. Теперь, в наши дни, вы даже представить себе не можете, как далеко все зашло: работный люд воспринимался как враг, словно какие-нибудь французы или афганцы. Врага необходимо было уничтожить, и призваны это сделать мы, солдаты.
Как видите, у меня были весьма туманные представления о происходящем, но в некотором отношении я видел дальше, чем другие, и вот что меня беспокоило: одно дело вести английских солдат против иностранцев, но станут ли они воевать против собственного народа? Большинство рядовых Одиннадцатого, например, вышло из рабочих или мастеровых, и мне сложно было представить, как они смогут поднять оружие на своих собратьев. Я так и сказал, но в ответ услышал только, что дисциплина сделает свое дело. Ладно, говорил я себе, случится это или нет, но оказаться зажатым с одной стороны толпой, а с другой стороны шеренгой «красных курток» — не слишком устраивает старину Флэши.
Когда я прибыл в Пэйсли, там было спокойно, хотя власти с подозрением относились к этому району, считая его рассадником заразы. Тут как раз начались сборы горожан-ополченцев, и меня привлекли к этому делу. Можете представить себе эту картину: офицер элитного кавалерийского полка служит инструктором для иррегулярной пехоты! К счастью, они оказались весьма недурным материалом: многие из старших по возрасту прошли войну на Полуострове,[17] а сержант сражался в составе Сорок второго полка при Ватерлоо. Так что поначалу хлопот у меня было немного.
Меня разместили у одного из крупнейших заводчиков округи, типичного денежного мешка старой закалки, с длинным носом и колючим взглядом, обитавшего в довольно приличном доме в Ренфрью. Он приветствовал меня на свой манер.
— Мы вообще-то не очень высокого мнения о военных, сэр, — заявил он, — и могли вполне без них обойтись. Но с тех пор, как благодаря мягкотелости правительства и этой чертовой Реформе мы оказались в такой жуткой переделке, нам приходится терпеть среди нас солдат. Кошмар! Вы видели погром, который они учинили на моей фабрике, сэр? Моя б воля, половину из них тотчас отправили бы в Австралию! А другую половину — под замок, пусть посидят на хлебе и воде недельку-другую — небось отучатся завывать.
— Вам нечего боятся, сэр, — заверил я его. — Мы защитим вас.
— Бояться? — вскинулся он. — Я не боюсь, сэр. Никогда Джон Моррисон не будет трепетать перед своими рабочими, позвольте вам заявить. А что до защиты — посмотрим.
