Рафаэль Сабатини - Энтони Уайлдинг
Мисс Гортон взглянула на него, и под ее взглядом сэр Роланд почувствовал себя наивным мальчишкой. Затем она опустила глаза и выразительно пожала плечами.
— Вы ведь светский человек, сэр Роланд, — сказала она. — Неужели вы можете всерьез предположить, что найдется девушка, способная безоговорочно пожертвовать своим добрым именем?
Цветущее лицо мистера Блейка потемнело.
— Вы хотите сказать, что она его любит? — полувопросительно-полуутвердительно сказал он.
— Вы сами сделаете выводы, — надув губы, ответила она.
Он тяжело дышал и поднимал свои широкие плечи, словно собирался сразиться с противником сильнее себя.
— А как же ее разговоры о жертве?
Диана рассмеялась, и вновь он почувствовал себя уязвленным, услышав нотку презрения в ее смехе.
— Ричард против их брака, — сказала она. — Это был ее единственный шанс. Неужели вам это не ясно?
Он с сомнением взглянул на нее.
— Но почему вы все это говорите мне?
— Потому что ценю вас, сэр Роланд, — ласково ответила она, — и не хочу, чтобы вы выглядели дураком, вмешиваясь в безнадежное дело.
— Об участии в котором меня даже не просят, — с мрачным сарказмом вымолвил он. — Думаю, вы правы, Диана; у меня теперь нет сомнений, что мистер Уайлдинг ничего, кроме смерти, не заслуживает.
Он торопливо откланялся и ушел, оставив ее напуганной своей же оплошностью.
Но осуществить эти замыслы оказалось не так-то просто. Хотя мистер Уайлдинг и не придавал большого значения слухам о скорой высадке в Англии герцога Монмутского, однако четыре роты пехоты и кавалерийский эскадрон, присланные помощником губернатора в Тонтон, произвели на него впечатление, и сразу же после объяснения с Ричардом они с мистером Тренчардом отправились в Уайт-Лакингтон, в надежде узнать что-нибудь определенное. Так что сэру Блейку пришлось отложить свой визит к мистеру Уайлдингу, но это, однако, ничуть не уменьшило его решимости.
На другой день он застал мистера Уайлдинга за обедом, в компании мистера Тренчарда. Резко оборвав их приветствия, он грубо швырнул свою черную касторовую шляпу, украшенную черными же перьями, прямо на стол, посреди тарелок.
— Я пришел сюда, мистер Уайлдинг, — проговорил он, — чтобы спросить вас, какого цвета этот колпак.
Мистер Уайлдинг вопросительно поднял бровь и искоса взглянул на остолбеневшего от изумления Тренчарда.
— Мне трудно не ответить на вопрос, заданный с такой изысканной любезностью, — сказал мистер Уайлдинг и с невинной улыбкой посмотрел на побагровевшего, осклабившегося сэра Блейка. — Вы, вероятно, не поверите, но я готов на компромисс — ваша шляпа, сэр, бела, как горный снег.
Такой неожиданный ответ привел сэра Блейка в замешательство.
— Вы ошибаетесь, мистер Уайлдинг, — придя в себя и злобно ухмыльнувшись, сказал он. — Моя шляпа черна как уголь.
Мистер Уайлдинг внимательно оглядел со всех сторон предмет спора. Сегодня он находился не в лучшем расположении духа, а дурацкое упорство этого беглого должника давало ему возможность выместить на нем свое настроение.
— В самом деле, — сказал он, — теперь, когда я внимательно пригляделся, я нахожу, что она и в самом деле черная.
Сэр Блейк вновь на секунду смутился, однако не отступил.
— Вы опять ошиблись, — произнес он. — Эта шляпа — зеленая.
— Неужели? — произнес мистер Уайлдинг и повернулся к Тренчарду. — А как твое мнение, Ник?
— Раз уж ты меня спрашиваешь, — последовал ответ, — то мне кажется, что этой отвратительной вещице вообще не место на столе.
С этими словами он схватил шляпу и выкинул ее в раскрытое окно.
Сэр Роланд совершенно растерялся. Все складывалось совсем не так, как он задумал. Он понимал, что обязан считать себя оскорбленным действиями мистера Тренчарда, но он пришел сюда вовсе не для того, чтобы ссориться с ним. Он почувствовал, что выходит из себя.
— Дьявольщина! — вскричал он. — Неужели надо сорвать со стола скатерть, чтобы меня поняли?
— Если бы вы позволили себе подобное, мне пришлось бы вышвырнуть вас из дома, — сказал мистер Уайлдинг. — Но мне не хотелось бы так обращаться с человеком вашего положения и ваших достоинств. Поговорим-ка лучше о вашей шляпе. Мистер Тренчард, правда, убрал ее со стола подальше, но наши воспоминания восполнят ее отсутствие. Так какого цвета, вы говорите, она была?
— Я сказал — зеленая, — ответил сэр Блейк, с готовностью возвращаясь к исходной теме.
— Нет, я думаю, вы ошибаетесь, — с серьезной миной возразил мистер Уайлдинг. — Хотя это ваша шляпа и никто лучше вас не может судить о ее цвете, но, по моему мнению, она абсолютно черная.
— А если я скажу, что белая? — спросил сэр Блейк, чувствуя себя идиотом.
— В таком случае вы подтвердите мое первое впечатление, — ответил мистер Уайлдинг, и мистер Тренчард, не в силах больше сдерживаться, расхохотался прямо в лицо баронету.
— Ну а раз мы пришли к обоюдному согласию, — закончил мистер Уайлдинг, — то, смею надеяться, вы присоединитесь к нам.
— Будь я проклят, — взревел сэр Блейк, — если сяду за один стол с вами, сэр.
— Ну-у, — с сожалением протянул мистер Уайлдинг, — своим отказом вы можете обидеть меня.
— Именно этого я и хочу, — сказал сэр Блейк.
— Да неужели?!
— Вы шут! — с триумфом выпалил сэр Роланд, наконец-то добившись своего.
Мистер Уайлдинг откинулся в кресле и с сожалением взглянул на него.
— Вы по своей воле покинете нас или вас все же отправить по пути, проложенному вашей шляпой? — поинтересовался он.
— Вы хотите сказать, — изумленно спросил сэр Блейк, — что не потребуете от меня удовлетворения?
— Завтра мистер Тренчард встретится с вашими друзьями, и, я надеюсь, мы сможем возобновить наш увлекательный диалог.
Сэр Роланд пренебрежительно фыркнул, повернулся на каблуках и, не прощаясь, направился к выходу.
— Спокойной ночи, сэр Роланд, — произнес ему вслед мистер Уайлдинг. — Уолтер, бездельник, посвети сэру Роланду у дверей.
Неудивительно, что бедняга Блейк вернулся домой в отвратительнейшем расположении духа: ведь что может быть унизительней для задиры, когда противник отказывается воспринимать его всерьез. Однако это еще было только начало. Они с мистером Уайлдингом встретились на другое утро, и уже к полудню Бриджуотер наполнился слухами о новых проделка повесы Уайлдинга. Рассказывали, что он сначала дважды обезоружил столичного щеголя, который, впрочем, каждый раз яростно настаивал на продолжении дуэли, — а затем, чтобы унять наконец ненасытного баронета, был вынужден проткнуть ему правую руку.
