М. Сэблетт - Красный Петушок
— В конце концов, нет оружия, подобного шпаге, — заметил спокойным голосом стоявший возле меня Мартин.
Мы бросились туда, где происходила ожесточенная схватка.
Санона, вождь «санти», был со всех сторон осажден неприятелем и при помощи топора и ножа пробивал себе дорогу в самый центр борьбы. Рядом с ним сражался Олень. Неприятель был силен численностью, и троим из них уже удалось добиться преимущества над Саноной и его товарищем. Наше появление было как раз кстати. Я проткнул своим лезвием ближайшего из нападавших, в то время как Мартин наградил тем же другого. Третий был брошен наземь одним из только что появившихся «санти».
В то время как тела их еще трепетали, один из «санти» ухватился за единственный клок волос на голове одного из убитых, провел по черепу ножом и в один миг содрал волосы вместе с кожей.
Однако успехи в этом сражении были не на нашей стороне. Добрая половина деревни, не выдержав натиска свирепых завоевателей, лежала на земле. Санона был убит стрелой, попавшей ему в горло, а Олень был тяжело ранен. Уцелевшие «санти» убегали в лес. Но и неприятель не задержался здесь надолго, ему, по-видимому, не понравилась холодная сталь наших шпаг.
— Мы должны убрать отсюда Оленя, — сказал мне Мартин. — Сумеете ли вы понести его? Я утвердительно кивнул головой.
— Несите его вниз к реке, пока я прогоню этих красных дьяволов.
Когда я наклонился, чтобы поднять нашего друга-дикаря, что-то просвистело над моей головой, но я не обратил внимания и стал поднимать Оленя. Он встал на ноги, прошел шатаясь несколько шагов и снова тяжело рухнул на землю; я опять поднял его, мы медленно двинулись по направлению к лодкам. Когда мы были уже у подножия холма, из-за кустов выглянуло жестокое разрисованное лицо и высокий, сильный дикарь прыгнул на тропинку. Он размахнулся, и его топор прозвенел в воздухе. Олень лежал безжизненной тяжестью на моей левой руке, и я, не успев увернуться, почувствовал острую боль от скользнувшего по мне удара.
Дикарь подбежал ко мне с ножом в руках, я опустил раненого на землю, бросился ему навстречу и быстро вонзил в него мое лезвие до рукоятки.
Покончив с дикарем, я поместил Оленя в единственную лодку, лежавшую вблизи, и поспешил на помощь Мартину.
Мартин стоял на вершине холма, окруженный дикарями. Они рычали, как волки, вокруг него, и нам с большим трудом удалось отразить их нападение. Мы бросились бежать по направлению к реке. Стрелы летели нам вдогонку, но мы благополучно добежали к лодке. Мартин прыгнул в нее первый, а за ним, сильно оттолкнув ее от берега, упал в лодку и я. Когда преследовавшие нас с диким воем дикари показались у берега, мы были уже далеко.
Глава IX
Мы встречаем знакомого
Из лесу доносились ликующие крики победителей и предсмертные стоны умиравших «санти»; с берега раздавалось гиканье наших преследователей; над нашими головами свистели случайные стрелы. Мы бешено работали веслами и мало-помалу становились слабее, дикари же, убедившись в бесполезности дальнейшего преследования, стали уходить обратно, чтобы присоединиться к охоте за
«санти». Однако мы не могли считать себя в полной безопасности и продолжали усиленно грести. На дне лодки тихо лежал Олень, а на носу покачивалась широкая спина Мартина. Я потерял счет времени и, обливаясь потом, чувствовал только боль во всем теле. Когда мы были на расстоянии трех-четырех лье от берега, Мартин повернул ко мне свое лицо, покрытое потом и кровью, и спокойно сказал:
— Черт возьми! Я не могу больше грести! А как с вами? Не остановиться ли нам? Может быть, мы сумеем сделать что-нибудь для нашего друга здесь — кажется, он в плохом состоянии.
— Хорошо, Мартин, спрячем нашу лодку в густых кустах на берегу, — сказал я, — и позаботимся об Олене. Мы пробудем здесь до ночи, а затем в темноте будет более безопасно продолжать наше путешествие.
— Это идея! — ответил Мартин.
Мы направились к берегу и, высадившись, спрятали лодку в кустах.
Олень потерял много крови и был очень слаб; он молчал все время, пока Мартин возился с ним. Мы шепотом обсуждали наши дальнейшие планы. Мартин настаивал, чтобы я лег спать, а он будет на страже, и только после его обещания разбудить меня через два часа я улегся на траву.
. Я спокойно засыпал, оставив Мартина сидевшим под большим деревом с обнаженной шпагой на коленях, и, засыпая, думал о той дружбе, которая выросла между нами, которая переходила со стороны Мартина в любовь отца, а с моей — в любовь сына.
Когда Мартин разбудил меня, солнце было уже низко и мрак ночи спускался над джунглями. Олень все еще спал. Мартин, положив предостерегающе палец на губы, шепотом сообщил мне, что один из раскрашенных дикарей проехал по реке в лодке и только что высадился за поворотом реки. Мартин заметил, что нам нужны лук и стрелы, чтобы охотиться, иначе мы скоро умрем с голоду. Решив что-то, Мартин взял свою шпагу и исчез в лесу.
Минуты проходили медленно: наступили сумерки; Мартин все еще не возвращался. Кругом была тягостная тишина — каждый плеск рыбы, каждое беспокойное движение раненого дикаря заставляли меня вздрагивать. Джунгли, казалось, были полны опасностями, прикрывая своей черной мантией тайны совершавшихся в них трагедий. Я уже решил, что Мартин заблудился.
Вдруг где-то далеко раздался крик совы. Я бросился вперед со шпагой в руке, но услыхал позади себя смех и спокойный голос Мартина:
— Уже достаточно темно, и нам можно отправиться, тем более что ничто не может нас задержать, так как я уговорил дитя природы одолжить нам свое оружие.
В его руке был лук, а на плече висел колчан со стрелами.
— У меня есть еще другая хорошая добыча, — сказал Мартин, вытащив небольшой мешок с сухими зернами.
Мы принялись жевать их и, разбудив Оленя, накормили также и его.
Затем мы спустили нашу лодку и отправились на запад.
На следующий день, пристав к берегу, мне удалось убить оленя из лука, приобретенного Мартином; сочные куски мяса, поджаренные на костре, придали нам новые силы. Индеец был в плохом состоянии, раны его гноились, и все тело горело в лихорадке.
К концу третьего дня мы достигли слияния двух рек; я предложил Мартину остаться здесь до выздоровления Оленя, с чем он согласился.
Мы расположились в тени больших скал на берегу кристально-ясной реки, быстро протекающей по скалистому руслу. Осмотрев раны Оленя, Мартин серьезно покачал головой и сказал, что необходимо удалить «дикое» мясо, для того чтобы раны могли заживать. Улучив минуту просветления, мы объяснили Оленю необходимость такой операции, и он сразу согласился на это. С этим несчастным дикарем Мартин был нежен, как женщина; его рука, такая тяжелая во время битвы, касалась тела больного легко и осторожно. Он срезал кинжалом гнилое мясо, пока кровь не потекла из ран ручьями, промыл их холодной водой и заботливо перевязал. Все это время Олень не издал звука. К следующему вечеру лихорадка исчезла, и Олень стал сразу поправляться.
