Михель Гавен - Балатонский гамбит
— Осторожно, федуловскую винтовку попортишь, — предупредила ее Наталья. — Может, та еще вернется. Вместе воевать придется. Она тебе за винтовку врежет.
— Ой, я так напугалась, — призналась Надя взволнованно. — В первый раз убитого увидела.
Наталья покачала головой.
— У всех в первый раз бывает.
Санинструкторов в землянке не было. Наталья зажгла лампу из артиллерийской гильзы. Красноватый свет озарил черные стены, узенькие топчаны, столик в углу. На нем, старательно прикрытые телогрейкой, стояли два котелка.
— Не забыл Харламыч, — улыбнулась Наталья, — принес обед. Только остыл. Подогреть надо.
Она присела на корточки перед малюсенькой железной печкой, нащипала лучину и, найдя в углу небольшой кусок газеты, подожгла.
— Дров тоже принес. А ты, Надежда, — она повернулась к Прохоровой, — ты пока за водой сходи к ребятам. Потом пообедаем, да я поеду. Мне к генералу надо. Опаздывать негоже.
— Я сейчас, — бережно прислонив винтовку к стене, Прохорова схватила котелок и выбежала из землянки.
Наталья смотрела на огонь и все вспоминала происшествие, которое случилось утром. Женщину в немецкой шинели с офицерскими погонами. Неужели она? Неужели мать Штефана? Ей показалось, что она узнала ее, иначе заставила бы Прохоровой выстрелить второй раз. Неужели снова друг против друга? Неужели она там? И неужели Прохорова ее все-таки ранила?
7
Йохан осторожно взял Маренн на руки и поднял ее на БТР. Она тяжело дышала, кашляла, в уголках губ выступила кровь.
— Что? Что? Куда? — спрашивал он встревоженно и вытирал марлей испарину на ее лбу, сочащиеся кровяные сгустки. — Поехали! — приказал водителю. — Быстро! В госпиталь! Как ты здесь оказалась?
— Ничего. Ничего серьезного, — она облизнула губы, прислонившись головой к его руке. — Только царапнуло. Впервые за две войны, — она закашлялась, потом, проглотив слюну, продолжила. — В восемнадцатом году я девчонкой бежала под огнем французских пушек, и хоть бы один осколок задел меня, а тут… Трудно дышать, — она посмотрела ему в лицо большими зеленоватыми глазами, слезившимися от боли.
Он прижал ее к себе.
— Крамер, доктора Виланда мне, — приказал оберштурмфюреру.
— Слушаюсь, — через минуту тот передал трубку. — Доктор Виланд, штандартенфюрер.
— Мартин! — Йохан прижал трубку плечом к щеке. — Ким ранили на передовой. Я везу ее. Я не знаю, что с ней, это ты мне скажешь, что с ней. Приготовься.
— Мартин, ничего страшного, — Маренн подняла голову. — Не пугайтесь. Я думаю, задета периферическая доля легкого. Нет, пуля прошла по касательной, просто царапнула и все. Небольшое кровотечение. Нужно будет сделать надрез, дренировать, перетянуть сосуд и наложить шов, пустячное дело, не волнуйтесь. Нет, что вы, никаких серьезных сосудов не задето, я уверена, иначе кровотечение было бы намного сильнее. Приготовьте самую тонкую шелковую нить. Я говорю вам, не волнуйтесь, Мартин, я же знаю все. Все обойдется.
— Ты понял? Жди!
БТР притормозил.
— Что встали? — Йохан отдал трубку и повернулся к водителю.
— Да кто их знает.
В узкой горловине между двух заросших деревьями холмов ревели моторы, кричали люди.
— Объезжай их, — приказал Пайпер.
БТР круто развернулся, но Маренн даже не почувствовала этого. Йохан удержал ее, заботясь, чтобы ее не качнуло.
— Виланд сказал, что больше ничего серьезного не будет, — проговорила она, прижимаясь к его груди, — он сам справится, и я решила отправиться к тебе. Он сказал, вы помешались на нем, фрау Ким. Он на вас помешался, а вы на нем.
— У него один диагноз для всех, — Йохан улыбнулся и поцеловал ее в висок. — Как он только лечит? Я сам приеду.
— Я не боюсь, я прекрасно ориентируюсь, я давно привыкла. Я остановила БТР и попросила, чтобы меня подвезли. Но по пути я встретила полковника Брандта, это врач из семнадцатого армейского корпуса. Я его знаю еще с Польши. Он попросил меня дать совет насчет состояния одного офицера, он сильно обгорел. Я сошла с БТРа и поехала с ним…
Она снова закашлялась, изнутри прорвался характерный хлюпающий звук. Она замолчала, зажав рот рукой.
— Но госпитали не располагаются на переднем крае, — он приподнял ее, чтобы ей было легче дышать. — Как произошло, что ты очутилась под самым носом у большевиков?
— Я увидела лисицу, — она смущенно улыбнулась, капелька крови скользнула по губам.
— Лисицу? — Йохан вытер кровь, внимательно посмотрел на нее. — Какую еще лисицу?
— Ну, самую обыкновенную, рыжую. Она юркнула в те развалины, около которых меня подбили. Я пошла, чтобы посмотреть, куда она побежала.
— Это все из-за лисицы? Она ловила лисицу, — Йохан покачал головой, в его глазах она прочла нежный упрек. — Ты забыла о снайперах? О своем звании?
— Нет, я не забыла о снайперах. А о звании тем более, — она провела пальцами по его щеке. — Но я думала: еще рано, туман, я успею.
— Хорошо, что снайпер у них тупица или просто неопытный. Но больше не надо говорить, молчи.
Она снова начала кашлять. Кровь пошла сильнее.
— Дай мне снега, — попросила она.
— Снега?
— Да, да, снега, надо что-то холодное.
— Но он же грязный.
— Это не имеет значения.
— Стой! — приказал Пайпер водителю.
БТР замер.
— Крамер, принесите снег!
Оберштурмфюрер спрыгнул с машины, набрал снег в фуражку, протянул Маренн. БТР снова тронулся. Она брала снег щепотками и клала в рот, заставляя себя глотать его. Крови действительно стало меньше.
* * *Через несколько минут БТР на полной скорости въехал во двор госпиталя и остановился перед крыльцом. Доктор Виланд выбежал навстречу.
— Как? Как это все получилось?
— Зачем ты ее отпустил? — Йохан осторожно спустился с БТРа, держа Маренн на руках.
— Я отпустил?! — Виланд развел руками. — Меня здесь кто-нибудь спрашивает? Она решила и пошла. А что, куда — разве меня касается!
— Мартин, успокойтесь, это ерунда, просто задело, — Маренн протянула руку и едва коснулась пальцами его локтя.
— Ну что ты встал? — одернул его Пайпер. — Куда нести? В операционную?
— Да, да, в операционную, сюда, — Виланд почти бежал впереди.
Йохан бережно положил Маренн на стол. Пока санитары снимали с нее обмундирование, он взял Виланда под руку и вывел в соседнюю комнату.
— Это, правда, не серьезно?
— Я не знаю, Йохан, надо смотреть, — доктор сдернул очки и начал их отчаянно тереть, как всегда, когда волновался. — Сейчас будем смотреть. Если все так, как она говорит, и пуля задела периферическую долю, далеко от корня, то действительно ничего страшного нет. Ранение пустяковое. Правда, пустяковое для крепкого мужика, у которого мускулатура, масса. А фрау Ким — женщина тонкая, она же, как тростинка, тонкая, для нее все — испытание. У нее тело разве что не просвечивает. Для красоты — хорошо, но вот для ранений — плохо, все внутренние органы под ударом, мало защищены. Но это еще полбеды. Страшно другое, — Виланд сделал паузу, скулы дернулись на лице.
