Мика Валтари - Раб великого султана
Однако Антти не желал слушать никаких уговоров. Глаза его налились кровью, он оттолкнул итальянца в сторону и снова ринулся бы на негра, если бы в этот миг в дверях дворца не появился Драгут и сухо не приказал немедленно, кончать эти игры. И Антти, которому пришлось подавить свою ярость, отер кровь с лица и прикрыл исцарапанную спину, а Муссуф, как петух выпятив грудь, отошел и присоединился к кучке отступников, чтобы принять их поздравления.
Мне было жалко Антти, и я попытался утешить брата, сказав, что это конечно же, скверная еда и морское путешествие так сильно ослабили его. Но на долгие разговоры времени не было, ибо Драгут резко повелел нам войти во дворец, желая показать нас своему господину; еврею Синану. Нас провели через все здание, во внутренний дворик, окруженный прохладными галереями и засаженный разными плодовыми деревьями. Журчал там и фонтан, так что после пыли и вони внешнего двора мы словно вдруг попали в райские кущи. Возле одной из колонн на большой подушке сидел еврей Синан в тюрбане, украшенном султаном из перьев, одноглазый, с редкой бородкой и орлиным носом. Синан был еще не слишком стар, а его худое лицо свидетельствовало о том, что человек этот был воином, хотя сейчас и наслаждался праздностью, спокойно сидя на суконной подушке.
Сначала он оглядел четырех пленных моряков, но они не слишком его заинтересовали, и он молча велел им отойти, презрительно шевельнув большим пальцем. Потом Синан уставился на Антти и на меня и спросил по-итальянски:
– Стало быть, во имя Аллаха всемилостивейшего и милосердного вы приняли ислам. Что ж, вы избрали правильный путь, и если будете тверды в своей вере, вам это зачтется, и вы попадете в райские сады, где журчат холодные ручьи. Но, – продолжал он со зловещей усмешкой, – здесь, на земле, вы – рабы и не надейтесь, что закон Пророка как-то сможет облегчить вам жизнь. Останетесь невольниками до тех пор, пока это угодно Аллаху, а если попытаетесь бежать, то вас четвертуют и повесят куски ваших тел на крючьях у ворот.
– Мы вовсе не собираемся бежать, – поспешно отозвался я, – наоборот, как истинные мусульмане мы решили с покорностью принять все, что ниспошлет нам Бог. Что касается меня, то я надеюсь обучиться вашему языку и проникнуть в суть Корана, как и всего того, что связано с моей новой верой. Ибо во многих землях уже собирал я крупицы познания и хочу все глубже погружаться в неведомое. Брат же мой – человек простой, и с него хватит самых необходимых молитв и поклонов.
Еврей Синан покачал головой и проговорил:
– Тебя никто не спрашивает, и, похоже, ты не осознаешь своего положения, пока палка не размягчит твоих пяток. Но ради Аллаха, Бога единого, и Магомета, Пророка Его, да будет благословенно имя Его, я хочу явить терпение и потому задаю теперь тебе вопрос: что ты умеешь делать и как мог бы служить своему господину?
Я торопливо ответил:
– С твоего позволения, господин мой, повелитель Джербы, я – лекарь. И когда я выучу арабский и разберусь в снадобьях, которые применяют в этих краях, охотно стану пользовать недужных к выгоде моего хозяина. Не хвалясь могу сказать, что знаю много целебных средств и способов врачевания, которые наверняка тут неизвестны.
Когда Синан это услышал, глаза его заблестели, и, поглаживая бороду, повелитель Джербы спросил:
– Так ты и правда не собираешься бежать и хочешь стать мусульманином?
Я ответил:
– Испытай меня, господин мой, – и тебе вовсе не нужно пугать меня четвертованием, ибо за то, что отрекся я от своей веры и надел тюрбан, меня ждет еще более страшная смерть, попади я в руки христиан. Ведь человек, отступившийся от Христа и принявший ислам, не может надеяться на помилование ни в одной христианской стране. Пусть хоть это будет тебе самым твердым ручательством, если уж ты не хочешь верить моему слову.
Еврей Синан задумчиво посмотрел на Антти и велел ему снять плащ. А увидев на его теле огромные синяки, осведомился, кто это с ним так жестоко обошелся.
Антти ответил:
– Никто меня не бил, высокородный господин. По собственной воле и лишь шутки ради я решил помериться силами с негром Муссуфом – и мы вполне дружески размялись во дворе перед дворцом.
– Бисмиллах. Иррахман. Иррахим! – благочестиво воскликнул еврей Синан. – Это отличная мысль! Если этого быка хорошо обучить – и он не окажется слишком неповоротливым и глупым, то сможет как борец приносить своему хозяину большие деньги! Скажи-ка мне, что для человека важнее всего?
– Добрая и сытная пища, – не задумываясь, ответил Антти. – И если милосердный Бог пошлет мне господина, который станет хорошо кормить меня, я буду верно служить ему и исполнять все его приказы.
Синан вздохнул, почесал в затылке и промолвил:
– Он действительно глуп, как и говорил его брат. Не знает даже того, что для человека важнее всего молитвы и вера в Бога. Ну а скажи-ка, сколько будет семь раз по восемь?
– Двадцать пять, – заявил Антти, смело глядя на него своими круглыми серыми глазами. – Но не задавай мне слишком трудных вопросов, ибо я слаб в счете и у меня сразу заходит ум за разум.
Синан принялся вырывать волосы из бороды, в отчаянии взывая к Аллаху и понося Драгута.
– Ты что, решил поиздеваться надо мной, приведя сюда этого дурака?! Он же разорит хозяина своим обжорством, да и глупость его может причинить немало вреда. Так что лучше всего поскорее продать его – хоть за горсть медяков, если найдется идиот, который захочет его купить.
И все же Антти явно забавлял Синапа, поскольку властелин острова снова спросил:
– А скажи мне, далек ли путь с земли до неба?
Антти просиял и воскликнул:
– Благодарю тебя, господин мой, что ограничиваешься ты простыми и легкими вопросами! На этот последний нетрудно ответить, ибо чтобы попасть с земли на небо, требуется не больше времени, чем на то, чтобы шевельнуть пальцем.
Синан снова начал вырывать волосы из бороды и кричать:
– Что означают твои слова? Ты смеешься надо мной, тупой осел?
Но Антти посмотрел на него с покорностью во взгляде и проговорил:
– Разве осмелюсь я смеяться над тобой, господин мой и повелитель, если тебе достаточно подать знак, шевельнув пальцем, и ятаган снесет мне голову с плеч? Именно потому я и сказал, что один человек попадет с земли на небо с той же быстротой, с какой другой поднимет палец. Но говоря это, я имел в виду лишь себя, но уж никак не тебя. Твой путь на небеса, разумеется, гораздо длиннее моего, о да, думаю, он бесконечно долог.
Эти слова заставили еврея Синана расхохотаться. Он прекратил расспрашивать Антти и обратил внимание на моего песика.
– А эта собака? – осведомился повелитель Джербы.
