Томас Костейн - Королевский казначей
Наступила долгая пауза, щека Изабо дернулась.
— Значит, так тому и быть! — заключил граф.
…Глаза несчастной оставались открытыми. Граф подошел к жене и пощупал правую щеку, она была холодной и твердой.
Граф вспомнил, что до сих пор у него в руках находится бутылочка с ядом. Он быстро спрятал ее в кошельке, подбежал к двери и позвал слуг:
— Юго! Тюдюал! Быстрее сюда. Мне кажется, ваша госпожа умерла!
5— В этот момент флот Папы разбирается с неверными в Константинополе, — сказал д'Арлей.
Валери не ответила. Она смотрела вперед и думала: «Через час я смогу обнять моего маленького Алана».
— Когда Папа сделал Жака Кера своим капитаном, король Франции получил жгучую пощечину, — продолжал д 'Арлей. Папа таким образом отметил заслуги бывшего королевского казначея. Если все, что мы слышали, — правда и он командует эскадрой, Кер сможет доказать, что он гений во всех своих начинаниях. — Д’Арлей помолчал, затем покачал головой. — Но на какие жертвы ему пришлось пойти! Он больше никогда не сможет заниматься торговлей. Весьма возможно, что у него не будет сил начать что-либо масштабное, когда он вернется с Востока.
Валери задумчиво произнесла:
— Как ты считаешь, он за это время сильно подрос? Муж в изумлении смотрел на нее. Вскоре он понял, о чем она думала, и улыбнулся.
— Наш сын? — шутливо переспросил д'Арлей. — Конечно, он вырос и мы его не сможем узнать!
— Я всегда его узнаю, — заявила Валери. — Если даже он вытянется без нас до шести футов. Но сможет ли он узнать нас, своих родителей, покинувших его на целых три месяца! Робин, он подумает, что мы — незнакомые ему люди! Если так случится, мне будет очень обидно.
Д’Арлей крикнул:
— Я вижу флюгер над входной башней! Посмотри, его видно в проеме между тремя деревьями. Любовь моя, мы наконец дома! Мы возвратились к себе!
Они пришпорили коней, приподнявшись на стременах и глядя вперед.
— Ты не должна расстраиваться, — сказал д'Арлей, — если даже он не вспомнит нас. Тебе не следует забывать, что нашему Алану всего пятнадцать месяцев. Дети все быстро забывают в этом возрасте.
— Мне кажется, что ты ошибаешься, милый Робин. Мы не знаем, что происходит в их маленьких головках. Кроме того, наш Алан удивительный ребенок. Он очень умный. У Валери внезапно поменялось настроение. — Я так надеялась, что мы вернемся с полной информацией о родственниках со стороны… его матери. Мы путешествовали целых три месяца и постоянно что-то пытались узнать. Мы расспросили множество людей. И каковы результаты?
— Любовь моя, мы узнали все, что было возможно. Теперь ты точно знаешь, что твой отец действительно был братом Агнес Сорель. Я был поражен, когда старый скупец, твой дядюшка из Берри, наконец нам в этом признался. Я уверен, что он не сделал бы этого, если бы не желал убедить тебя в том, что ты являешься внебрачным ребенком и не можешь претендовать на имущество. Значит, нам удалось кое-чего добиться.
Валери вздохнула.
— Мне так хотелось подробнее узнать о моей бедной матери.
Валери замолчала. Они спускались в долину, где находились владения д'Арлея.
— Я уверено, что нам не следовало брать эту кормилицу для Алана.
— Мне она показалась нормальной молодой женщиной. Наверное, уже поздно рассуждать об этом, — возразил Робин.
— Я ей не доверяю. У нее волосы рыжего цвета. Милый Робин, тебе должно быть известно, что из женщин с рыжими волосами никогда не получаются хорошие мамки.
— Я этого не знал.
Валери удивленно взглянула на него.
— Они слишком интересуются собственной внешностью. И это еще не все. До отъезда я поймала ее на одном проступке, и это должно было послужить мне предупреждением. У Алана был запор, и она дала слабительное бедному малышу. Удивительно, что он смог это пережить!
— Скажи мне, что тут можно было сделать? — поинтересовался муж.
Валери возмущенно покачала головой.
— Мне казалось, что это знают все. Лекарства никогда не дают таким младенцам. У них еще слишком слабые желудки. Но если младенцу требуется немедленная помощь, кормилица должна сама принять лекарство, чтобы оно воздействовало на младенца через ее молоко… Мне следовало проявить твердость и заменить ее.
Они ехали через густую рощу, из кустов внезапно поднялась стая птиц. Они развернулись и отправились на юг с точностью, которой может позавидовать самая дисциплинированная армия. Наконец Робин и Валери оказались на огромном лугу, в конце которого стоял их дом. Его окружала высокая каменная стена, обвитая диким виноградом.
Д’Арлей взглянул на жену.
— Может, нам стоит ехать побыстрее? В последний раз ты выиграла скачку, и мне хочется отыграться.
Валери было согласилась с ним, но передумала и покачала головой:
— Робин, не стоит этого делать.
— Но ты должна позволить мне перенести тебя через порог. Нас здесь так долго не было!
— Я опять должна отказаться, и по той же самой причине. Мой милый муж, я… несколько пополнела…
Хелион давно был назначен сенешалем, он вышел поприветствовать д'Арлея с женой. Он был разодет по-праздничному.
— Хозяин! Госпожа! — восклицал он, почти пускаясь в пляс от возбуждения. — Как прекрасно видеть вас дома после долгого путешествия! Нянюшка здесь неподалеку с молодым хозяином Аланом. Госпожа, если бы вы приехали часом раньше, вы смогли бы приветствовать молодого рыцаря, приехавшего к вам.
Валери спешилась и принялась задавать вопросы:
— Хелион, кто был гость, с которым мы не встретились?
— Госпожа, мне очень стыдно, но я позабыл его имя, — ответил сенешаль. — Но, сударыня, он приехал по поручению Годфруа де Монглата, который победил его на турнире.
— Еще один! — Валери взглянула на мужа, наморщив носик, чтобы выразить свое возмущение. Казалось, что ей хотелось топнуть ножкой. — Робин, это уже слишком! Нужно что-то сделать!
— Это третий рыцарь, не так ли?
— Четвертый!
Д'Арлей улыбнулся.
— Любовь моя, ты должна считать это великим комплиментом себе.
Валери вздохнула:
— Они доставляют столько беспокойства и считают возможным глазеть на меня, вздыхать и клясться в вечной преданности. Мне это все жутко надоело.
— Если я не возражаю, почему тебя это должно волновать?
— Когда я снова увижу Годфруа, стану его умолять, чтобы он нашел для себя новый объект преданности и обожания. Я замужняя женщина и… весьма предана собственному мужу… и меня раздражают эти визиты покоренных рыцарей. — Валери снова вздохнула. — Он был таким милым и чистым юношей. Как жаль, что он вырос в настоящего боевого рыцаря и пытается доказать свою храбрость подобным образом.
