Джек Уайт - Рыцари света, рыцари тьмы
Сен-Клер недоверчиво покачал головой при мысли, что его повторный, решающий поединок с женщиной, которая его похитила и обольстила, возможно, обернется самыми важными переговорами за всю историю существования ордена Воскрешения в Сионе.
— Отлично, — наконец вымолвил он. — Проводите меня к принцессе.
ГЛАВА 4
Сен-Клер стоял один в передней и рассеянно озирал огромную вышивку, занимавшую одну из стен. На ней была изображена оленья охота в лесной долине, где-то в заморских христианских землях. Стефану было неуютно и боязно, желудок его бурчал, и едкая желчь поднималась отрыжкой под самое горло. Он давно потерял счет времени и не мог с уверенностью сказать, когда именно Одо привел его в эти покои и скрылся за дверью, отправившись на поиски принцессы Алисы. С тех пор рыцарь успел изучить каждую деталь вышивки — единственной вещи во всей комнате, если не считать нескольких ничем не примечательных предметов обстановки. Он сразу решил, что замысел сего произведения не удался и еще менее успешным было его исполнение, поэтому хоть все еще не сводил с него глаз, но мыслями был далеко.
Стефан не мог упомнить, чтобы раньше его так волновал вопрос чистоты — вернее, ее отсутствия. Подобное соображение вызвало у него серьезную озабоченность, поскольку человек его положения не должен был уделять этому сколько-нибудь серьезного внимания. Воистину, одни его собратья рассматривали телесную чистоту — то есть мытье с целью избавиться от запахов и, тем самым, не докучать окружающим — как слабость едва ли не сродни изнеженности, другие же видели в ней порок, греховное жизнелюбие. В последний раз Сен-Клер мылся у водоема в сирийской пустыне, и то он сделал это только потому, что нашедший его Гассан отказывался одолжить ему свою одежду до тех пор, пока рыцарь не соскребет с себя наросшие на нем за время плена грязь и нечистоты. И хотя это произошло всего с месяц назад, Стефан считал, что ему, как монаху, не пристало мыться чаще, чем два или три раза в год.
Сен-Клер понимал, откуда бралась неловкость: он хорошо помнил, каковы привычки принцессы. Алиса любила купаться и с самого раннего детства не отказывала себе в этом удовольствии. В родительском имении в Эдессе ее обихаживали верные и преданные слуги обоего пола, и, как и следует ожидать в отношении слуг к вельможным младенцам, они преступно разбаловали ее, расточая девочке свои заботы и предоставляя все лучшее из того, что только может быть на земле. Вся челядь разноплеменная, но неизменно мусульманского происхождения. Они-то и привили графской дочке тягу к опрятности, потворствуя ее купаниям в великолепных городских термах, выстроенных римлянами за несколько веков до воцарения в Эдессе Балдуина и не пропавших благодаря стараниям чистоплотных арабов. Так и получилось, что Алиса расцвела, словно душистая роза, посреди мужского зловония, и Сен-Клер, отчетливо помнивший, каково непременное условие ее расположения, понимал, что она не потерпит возле себя такого грязнулю. Даже ее стражники — и те благоухали свежестью.
Из задумчивости его вывел звук открывающихся дверных створок — в передней показался Одо в сопровождении самой принцессы. Она нарочно задержалась в дверях и смерила Сен-Клера надменным взглядом, вопросительно подняв бровь и вздернув подбородок. Ее лицо оставалось непроницаемым. На Алисе было прозрачное одеяние из такой красивой материи, какую Стефану ранее даже видеть не приходилось, — столь воздушной и прозрачной, что она казалась вытканной из тумана. Бледно-лиловый цвет кисеи навеял на рыцаря воспоминание о цветке того же оттенка, виденном неизвестно где и когда. Под мантией проглядывало платье — туника из плотной ярко-розовой ткани.
Принцесса замешкалась всего на мгновение, но Сен-Клеру показалось, что прошла целая вечность. Никакие приветствия не шли на ум, и он почувствовал, что лицо и шея у него начинают краснеть. К счастью, Алиса ничем не выдала, что заметила его замешательство, и избавила гостя от муки заговорить первым.
— Глазам своим не верю! Неужели это и есть тот самый знаменитый брат Стефан! Признаюсь, что, вопреки недоверию, я польщена и очарована. Когда мессир епископ сообщил мне, что вы у нас с визитом, я решила, что это какая-то ошибка, поскольку, если верить слухам, разве что осторожная пустынная лисица более пуглива и неуловима, чем благородный монашествующий рыцарь… впрочем, поговаривают, даже лисица не в силах улизнуть, не оставив следов…
Принцесса обращалась к нему со всей серьезностью, и Стефан понял, что она выговаривает ему за их последнюю встречу на рынке, еще до похищения, когда он ударился в бегство от отчаяния и страха за свое поведение в ее присутствии: ему тогда казалось, что одними своими мыслями он уже пятнает ее честь. Теперь он знал истинное положение вещей и тем не менее зарделся, меж тем как Алиса не дала ему и минуты на роздых:
— Что ж вы не здороваетесь со мной, брат Стефан? Почему не одернете меня со всей суровостью?
Сен-Клер откашлялся, и в этот момент ему на память пришло событие многолетней давности — встреча его кузена Пейна Мондидье со своей нареченной.
— Видеть вас снова, сеньора, для меня наслаждение, — медленно повторил он слова, некогда произнесенные Пейном. — При вас даже самое солнечное утро становится еще светлее.
«Ну вот, — подумал он, отметив, что глаза принцессы расширились от изумления, — оказывается, не так и трудно. Спасибо Мондидье и его медоточивому языку, а еще хвала Господу, что я тогда там случился и запомнил этакую речь».
Не дав Алисе толком опомниться, рыцарь продолжил:
— Епископ Одо предупредил меня, что вы желали говорить со мной, и я немедленно откликнулся.
Принцесса смигнула, но тут же нашлась и кивнула:
— Вижу, вижу, что откликнулись, за что я вам очень признательна. Будьте добры, следуйте за мной.
Она повернулась и быстрыми шажками, горделиво развернув плечи и выпрямив спину, направилась к выходу из передней — в залу, служившую приемной. Одо и Сен-Клер поспешили вслед за ней. Стражник у входа не спускал с них глаз; он распахнул перед принцессой дверь и встал навытяжку, ожидая, пока вся процессия пройдет мимо. На пороге Алиса вдруг задержалась и посмотрела на Одо:
— Благодарю вас, мессир — вы, как всегда, оказали мне неоценимое содействие. Сейчас вас наверняка ждут более важные дела, и я не смею вас дольше задерживать. Вы можете спокойно возвращаться к своим обязанностям, а нам с братом Стефаном есть о чем поговорить.
Епископ кивнул с каменным лицом, и только его напрягшийся подбородок свидетельствовал о том, что Одо, стиснув зубы, весь кипит от гнева. Сен-Клер тут же догадался, что священник собирался присутствовать при их с принцессой беседе, и едва не улыбнулся, осознав, что злорадствует и что Одо, оказывается, в небольшой чести у Алисы.
