Дэвид Ротенберг - Шанхай. Книга 2. Пробуждение дракона
— Я не вор. Мне их подарил отец.
— Отец, которого ты ищешь?
Мальчик кивнул, и в ту же секунду из его глаз брызнули слезы.
— Пожалуйста, помогите мне найти папу. Я так давно его не видел.
Максимилиан расспросил Фона и, выслушав историю о том, как отец ушел воевать, снова вернулся к разговору о бусинах.
— Так ты утверждаешь, что их тебе дал отец?
— Да.
— А где он их взял?
— В театре.
— Он купил их в театре?
— Нет, не купил. Они упали.
— Упали?
— С шеи Сказителя. Он играл Принцессу в спектакле «Путешествие на Запад», и у него на шее было ожерелье. Потом оно порвалось, бусины упали и раскатились, и мой отец подобрал их.
— И украл.
— Нет, нет! Мой отец никогда не сделал бы этого. После спектакля он вернул их Сказителю, и тот в благодарность подарил ему две бусины. А он отдал их мне перед тем, как уйти, чтобы сражаться за лучший мир.
— Я верю ему, — сказал по-английски Максимилиану второй мальчик.
— Я тоже, сынок, — кивнул Максимилиан. Затем опять повернулся к Фону и попросил: — Расскажи мне еще раз о том, как появились у тебя эти бусины.
Фон снова стал рассказывать про пекинскую оперу, про спектакль «Путешествие на Запад», который смотрели они с отцом и в котором главную роль играл Сказитель. Он не забыл упомянуть и палочку, изображавшую лошадь. Ту самую палочку, которая, зацепившись за ожерелье, порвала его. Когда Фон закончил, Максимилиан обернулся к стоявшему рядом с ним мальчику и сказал по-английски:
— Бусины, из которых сделано твое ожерелье, были на ожерелье твоей матери. Бусины этого мальчика принадлежали Сказителю. И те и другие — уникальны, я никогда не видел таких прежде. Возможно, твоя мать и Сказитель как-то связаны.
Мальчик прикоснулся к стеклянным шарикам у себя на шее и переспросил:
— Моя мама и Сказитель?
— Да, вполне возможно.
— Мы до сих пор не решили, что делать с мальчишкой, — вмешался Лоа Вэй Фэнь. — Он видел тебя, а за твою голову назначена награда.
— Я никому не скажу! — крикнул Фон. — Никогда!
Максимилиану хотелось рассмеяться, но он сдержался.
Он присел рядом с мальчиком.
— Я верю тебе, но нехорошие люди могут силой вырвать у тебя признание.
Фон так отчаянно замотал головой, что Максимилиан испугался, как бы у него не сломалась шея.
— Этот фань куэй — твой отец? — спросил Фон, посмотрев на другого мальчика.
— Теперь — да, — мотнул головой тот. — Мой другой отец умер.
Внезапно Фон громко всхлипнул, и из его груди стоном вырвалось:
— И мой тоже.
Максимилиан притянул Фона к себе и провел ладонью по его волосам:
— Не пугайся. Теперь ты среди друзей.
Фон прижался головой к груди белого человека и плакал до тех пор, пока у него не закончились слезы.
* * *Было уже очень поздно. Цзян услышала какой-то звук, донесшийся от окна, потянуло ветерком, и в комнату бесшумно спрыгнул Убийца. Цзян включила лампы и сказала:
— Вообще-то в моем доме существуют двери, Лоа Вэй Фэнь.
— А у дверей — шпики, которые будут счастливы получить награду за мою поимку.
— Это верно. Зачем ты пришел?
Он рассказал ей про Фона и про то, что за головы рыжеволосого фань куэй и его мальчика объявлена награда.
— Сколько лет этому мальчику?
— Восемь. Он родился в Нанкине.
— Ага, — проговорила Цзян, — выходит, он вдвое старше моей дочери. — Она внимательно смотрела на Убийцу, желая увидеть, как он отреагирует на упоминание о ее японской дочери. Когда никакой реакции не последовало, она продолжала: — Спрятать китайского мальчика дело нехитрое.
— Мальчик не согласится расстаться с фань куэй. Тот для него как отец.
— Это все осложняет. — Цзян встала с кровати, налила в чашку горячей воды из термоса и отпила несколько глотков. — Есть один человек, который у меня в долгу. Он может спрятать даже белого человека в азиатском городе.
* * *Сказитель был неописуемо удивлен, когда во время репетиции повернулся и увидел Цзян, стоявшую возле кулис. Объявив перерыв, он отпустил актеров и изящной походкой двинулся к тому месту, где стояла нежданная гостья.
— Вы мой должник, — без всяких предисловий проговорила Цзян.
— Я помню, — ответил Сказитель.
— И теперь я хочу, чтобы вы отдали мне долг.
— Всегда с радостью, если только смогу, — настороженно ответил Сказитель.
— Сможете, уверяю вас. — Цзян повернула голову и кого-то позвала. К ней подошла застенчивая, похожая на японку девочка в очках и взяла ее за руку. — Ты сейчас должна вернуться к моей сестре, — проговорила Цзян на довольно сносном японском. — А пока познакомься, Акико, это знаменитый Сказитель. Поздоровайся с ним.
— Здравствуйте, — сказала девочка по-китайски.
— Это ваша…
— Да, это моя дочь, Сказитель, а долг мне вы должны будете отдать сегодня ночью, после захода луны. Приготовьтесь.
* * *Цзян решила лично сообщить о своих планах Лоа Вэй Фэню.
— Нынче ночью? — уточнил он.
— Да, после захода луны.
Убийца покачал головой.
— В чем дело? — спросила Цзян.
— А куда девать нашего нового маленького знакомца?
— Ты сможешь исчезнуть после того, как уедут рыжеволосый фань куэй и его сын?
— Легко.
— Значит, не имеет смысла и дальше держать в плену маленького уборщика ночных горшков.
Убийца задумался. Что-то в этом мальчике тронуло его душу. Наконец он кивнул.
За час до захода луны Лоа Вэй Фэнь вывел Фона обратно на улицу.
— Если ты снова придешь сюда, чтобы повидаться с нами, нас здесь уже не будет. Так что отправляйся домой, мальчик.
Фон в нерешительности переминался с ноги на ногу.
— Ты чего? — спросил Лоа Вэй Фэнь.
— А вы не могли бы вернуть мне бусины, подаренные отцом?
Убийца сунул руку в карман, вытащил бусины и положил их в маленькую ладошку мальчика.
— Спасибо, — поблагодарил тот и, сделав два шага, остановился. В следующее мгновенье он бросился на грудь Лоа Вэй Фэню и крепко прижался к нему.
Лоа Вэй Фэнь ласково погладил мальчугана по голове и сказал:
— Крепись, сынок. Сейчас мы все должны быть стойкими и храбрыми.
Фон кивнул, хотя уже устал от того, что все призывают его быть храбрым. Он опустил взгляд на бусины в своей руке, а когда вновь поднял глаза, Лоа Вэй Фэня уже не было.
* * *После захода луны пылинки от старых театральных сидений поднялись в широкие полосы света, струившегося со сцены, и воздух наполнился крохотными пляшущими звездочками. На сцене находился Сказитель в богатом убранстве Принцессы Востока. Он выполнил сложную комбинацию шагов, поднял руку к голове, нагнул одно из павлиньих перьев, которыми был украшен его головной убор, и зажал его в зубах. Затем он выгнул спину, повернулся к зрительному залу и, балансируя на одной ноге, принял столь причудливую позу, что у Убийцы перехватило дыхание. Осознание того, что все это делает мужчина, одетый в женские одежды, делало зрелище еще более захватывающим.
