Джек Уайт - Рыцари света, рыцари тьмы
ГЛАВА 3
Обещание брата Гуга подтвердилось: Стефан и не заметил, как пролетел месяц: он был так занят, что не успевал следить, как бегут дни. Со дня своего возвращения Сен-Клер снова приступил к подземным раскопкам и проводил большую часть времени, усердно трудясь рука об руку со своими собратьями. Оставшиеся от работы часы он посвящал молитве и изучению загадочных чертежей, доставленных из Франции. Теперь они хранились в монастырском скриптории, запертые в особый ларец. Стефан с большим увлечением вникал в хитросплетения изображенных там коридоров, образующих целый лабиринт. Очевидно, что подземные разработки были разветвленными и весьма обширными; тем не менее все, что до сих пор удалось обнаружить монахам внутри горы, совершенно не соответствовало имеющимся у них рисункам.
* * *Однажды днем Сен-Клер, как водится, корпел над очередной картой. Вдруг прямо у него над ухом раздался чей-то голос: это Гуг де Пайен пришел напомнить ему, что патриарх-архиепископ объявится в Иерусалиме со дня на день и чтобы Стефан был готов явиться к нему в любое время. Сен-Клер кивнул, немного смущенный внезапностью вторжения, но тем не менее поблагодарил магистра, а затем уже вернулся к своим манускриптам.
Через два дня с рассветом он получил приглашение безотлагательно навестить Вармунда: весть принес Андре де Монбар, встретивший патриаршего гонца у самых конюшен. Сен-Клер не удивился, поскольку был предупрежден заранее, и немедленно отправился во дворец архиепископа.
У главных ворот он назвался стражнику, и один из патриарших служек, облаченный в рясу, повел его по бесконечным покоям и коридорам, которых Стефан совершенно не помнил по предыдущим посещениям. Он не придал этому особого значения, допуская, что патриарх может руководствоваться какими угодно причинами при выборе места для аудиенции.
Вместе с провожатым он миновал вход в просторную галерею, которая, как теперь припомнил Сен-Клер, вела в личные покои патриарха: монах узнал ее по великолепной вышивке, украшавшей одну из стен. Однако клирик вел его все дальше, пока оба не оказались в голой комнате с высоким сводом. Пол в ней был выложен плитняком и присыпан камышом. Оконца под самым потолком еле пропускали свет, отчего все помещение казалось каким-то зябким: его интерьер навел Стефана на мысль об Анжу на далеком севере, поскольку разительно отличался от всех виденных им в Заморье покоев. Священник, не отличавшийся особым дружелюбием, указал рыцарю на кресло с высокой спинкой и удалился, оставив Стефана дожидаться в одиночестве.
* * *По его самым скромным подсчетам, прошло уже с полчаса, и к тому моменту, как тяжелые створки двери распахнулись, Сен-Клер давно отказался от безуспешной борьбы с нарастающим нетерпением.
Он вскочил и обернулся, чтобы поприветствовать архиепископа, но навстречу ему шел вовсе не Вармунд де Пикиньи. Этого человека Стефан запомнил с прошлого раза — патриаршего письмоводителя, чье имя никак не приходило на ум. Рыцарь сдержанно поклонился епископу, ожидая услышать, что патриарха задержали дела и он не сможет прийти побеседовать с ним. Его покоробило, когда священник смерил его злобным, чуть ли не уничтожающим взглядом и жестом велел садиться, не произнеся при этом ни одного вежливого или приветливого слова. Удивившись и не зная, как следует себя вести в таких случаях, Стефан снова опустился в кресло, одной рукой стиснув подлокотник, а другой поправляя на поясе кинжал. Епископ тут же проследовал к другому креслу, стоявшему у стола возле нетопленого камина, где и погрузился в изучение некоего принесенного с собой документа. Опять Сен-Клер сидел и молча ждал, а помощник патриарха все читал со зловещим, как показалось Стефану, прищуром.
Наконец, когда рыцарь уже собрался встать и уйти, негодуя на неподобающее с ним обращение, клирик громко вздохнул и отбросил пергамент, немедленно скатавшийся в свиток. Пощипывая переносицу, он изучающе уставился на посетителя, а потом спросил:
— Стефан Сен-Клер, знаете ли вы, кто перед вами?
Рыцарь поборол желание съязвить в ответ невеже: епископ, какой бы высокий пост он ни занимал, мог, чего доброго, подумать, что устрашил его. Стефан ограничился пожатием плеч:
— Епископ?
— Меня зовут Одо Сен-Флоран, епископ Фонтенблоский, секретарь-письмоводитель его милости Вармунда де Пикиньи, патриарха Иерусалимского.
Вслед за этим священник замолк; Стефану осталось только предполагать, что тот наблюдает, какой эффект возымели его слова. Рыцарь выждал некоторое время с непроницаемым лицом, а потом важно кивнул.
— Ясно.
— Патриарх уполномочил меня расспросить вас от его имени, поскольку в дальнейшем занятость не оставит его милости ни времени, ни возможности лично следить за ходом этого дела.
— Какого дела?
Одо гневно зыркнул на него.
— Вам следует обращаться ко мне «мессир епископ» и говорить только тогда, когда вас спрашивают.
— Так какого же дела, епископ Одо? Я не вполне вас понимаю.
— Вот… — Одо указал на лежащий на столе свиток пергамента, — дела по расследованию.
Сен-Клера обескуражил такой поворот темы, но не в той степени, какой, видимо, ожидал епископ. Рыцарь знал, что ни в чем не провинился — по крайней мере, не совершал ничего, что уполномочило бы Одо Фонтенблоского или любого другого священника, пусть даже самого патриарха, его допрашивать. Покаяние и отпущение грехов — вопрос другой; там священник или епископ является посредником между человеком и Богом, но Стефан никак не заслужил такого с ним обращения. И все же… Неуверенность заставила его прочнее опереться о спинку кресла.
— Что же вы расследуете? Подскажите мне, что бы вам хотелось узнать.
— Дело касается вашего похищения, происшедшего несколько месяцев назад, и более недавнего исчезновения — в текущий месяц. Патриарх обратил внимание, что в ваших объяснениях наставникам ордена по сравнению со сведениями, полученными им из других источников, содержатся некоторые расхождения и неувязки. Сейчас я бы хотел снова услышать всю историю в мельчайших подробностях, чтобы мы вдвоем, то есть я и его милость, вынесли вердикт о вашей правдивости или, наоборот, лживости в освещении этой бессмыслицы.
— Что значит — бессмыслицы? Объяснитесь! — резко перебил его Сен-Клер, и Одо откинулся в кресле, словно получил оплеуху.
— Как вы смеете перебивать меня! Вы наглец! Не забывайте, кто перед вами, и не вынуждайте меня напоминать вам! — Епископ взялся за тяжелый, украшенный каменьями крест, висевший поверх рясы, — знак его сана. — Вот символ моих полномочий. Вам бы лучше не выпускать его из виду — вам, ничтожному монаху из жалкой общины, которая существует всего без году неделя! Итак, я жду, что впредь вы будете оказывать мне подобающее моему сану уважение.
