Вальтер Скотт - Гай Мэннеринг, или Астролог
Она указала на стол, на котором лежало вареное мясо, приготовленное аккуратнее, чем можно было ожидать, зная привычки Мег.
— Садись и ешь, — сказала она. — Ешь, к ночи все пригодится.
Бертрам из учтивости съел кусок или два, а Динмонт, на аппетит которого не повлияли ни изумление, ни страх, ни съеденный утром завтрак, сел за стол и начал уплетать мясо за обе щеки. Потом она налила каждому по стакану водки. Бертрам добавил в свой стакан воды, а Динмонт выпил водку неразбавленной.
— А ты-то сама, бабушка, разве ничего есть не будешь? — спросил Динмонт.
— Мне этого уже не надо, — ответила их таинственная хозяйка. — А теперь, сказала она, — я вам оружие найду. С голыми руками туда идти нельзя. Но, смотрите, будьте с ним осторожны, заберите человека живым, и пусть им закон займется… Перед смертью он все сказать должен.
— Кого это надо взять? И кто должен все сказать? — спросил изумленный Бертрам, получив от нее пару пистолетов и убедившись, что они заряжены.
— Кремни хороши, и порох сухой, — сказала она, — в этом-то я толк знаю.
Потом, ничего не ответив Бертраму, она вооружила Динмонта большим пистолетом; затем вытащила из угла целую связку дубин довольно подозрительного вида и велела каждому из них выбрать себе по одной. Бертрам взял толстую сучковатую палку, а Дэнди, тот выбрал настоящую палицу: такая была бы под стать самому Геркулесу. После этого все трое вышли из хижины. Бертрам успел только шепнуть фермеру:
— Тут что-то непонятное творится. Но оружие пускать в ход не следует, если только крайней нужды не будет. Следите за мной и поступайте точно так же, как я.
Динмонт кивнул головой в знак согласия, и они снова зашагали за цыганкой по твердой земле, по залежам, по болотам. Она привела их в Уорохский лес той самой тропинкой, по которой скакал в Дернклю Элленгауэн, отыскивая сына в тот роковой вечер, когда был убит Кеннеди.
Когда они дошли до леса, где холодный морской ветер глухо завывал среди деревьев, Мег Меррилиз на мгновение остановилась, как будто вспоминая дорогу.
— Надо держаться тропинки, — сказала она и пошла вперед, теперь уже не по прямой, как перед этим. Наконец она провела их сквозь лесную чащу и вышла на открытую поляну, площадью около четверти акра, окруженную со всех сторон беспорядочно разросшимися деревьями и кустарником. Даже в зимнюю пору это уединенное место было надежно укрыто от глаз. А когда все вокруг убрано весенней зеленью, когда земля усеяна полевыми цветами, когда кусты стоят в весеннем наряде и плакучие березы, сплетаясь наверху ветвями, образуют купол, непроницаемый для солнца, кажется, что именно сюда придет юный слагать свое первое стихотворение и молодые влюбленные захотят именно здесь открыться друг другу в своих чувствах. Но теперь эта поляна, должно быть, пробуждала совсем иные воспоминания. Оглядев окрестности, Бертрам помрачнел, ему стало не по себе.
— Тут-то оно и было, — пробормотала Мег себе под нос, искоса и как-то странно посмотрев на Бертрама. — Ты что, помнишь?
— Да, — ответил Бертрам, — как будто припоминаю…
— Так вот, — продолжала цыганка, — на этом самом месте он упал с лошади… Я стояла в эту минуту за кустом. Как он отчаянно дрался, как отчаянно молил о пощаде! Но он попал в руки людей, которые не знают этого слова! Теперь я проведу тебя дальше… Последний раз здесь вот эти руки тебя пронесли.
Она повела его куда-то длинной, извилистой тропинкой, почти сплошь заросшей кустарником, и вдруг, даже как будто не заметив, что тропинка спускается вниз, они очутились у самого берега моря. Ускорив шаги, Мег пошла вдоль берега прямо под скалою и остановилась около огромной каменной глыбы.
— Здесь, — еле слышно прошептала она, — здесь вот нашли его тело.
— А тут рядом пещера, — таким же шепотом ответил ей Бертрам. — Так ты туда нас ведешь?
— Да, — решительно сказала цыганка. — Соберитесь оба с силами и полезайте сейчас за мной в пещеру; я там дров навалила так, что вам будет где укрыться. Спрячьтесь и не выходите из засады, пока я не скажу: «Час пробил, и человек пришел!» Тогда накидывайтесь на него, заломите ему руки назад и свяжите их так, чтобы из-под ногтей кровь сочилась.
— Клянусь тебе, все будет сделано, — сказал Бертрам, — если этот человек действительно, как его… Янсен?
— Да, Янсен, Хаттерайк, у него десятка два имен.
— Динмонт, не отходите от меня ни на шаг, — сказал Бертрам, — это не человек, а сам дьявол.
— Уж не извольте сомневаться, — заверил его наш дюжий фермер. — Только не худо бы помолиться, перед тем как за этой ведьмой в пещеру лезть. Жалко уж очень расставаться и со светом божьим и с вольным воздухом, чтобы тебя потом, как лису в норе, прикончили. Но только, ей-богу же, не родился еще тот терьер, который бы Дэнди Динмонту горло перегрыз. Словом, будьте спокойны, я от вас не отстану.
Все это было сказано еле слышным шепотом. Вход в пещеру уже был открыт. Мег вползла туда на четвереньках, за ней последовал Бертрам, а Динмонт, горестно взглянув последний раз на солнце, с которым он расставался, полез за ними.
Глава 54
…умри, пророк, навеки замолчи!
Исполнись, предначертанное свыше!
Динмонт, который, как мы уже сказали, полез в пещеру последним, вытянулся во весь свой длинный рост и с опаской пробирался по темному, узенькому и низкому ходу. Вдруг он почувствовал, что сзади кто-то его схватил за ногу. Непоколебимое мужество нашего фермера едва не изменило ему, и он с трудом подавил крик, который всем им, в ту минуту совершенно беззащитным, мог стоить жизни. Он, однако, ограничился тем, что выдернул ногу из рук неизвестного;
— Не бойтесь, — услыхал он сзади себя, — это друг, Чарлз Хейзлвуд.
Слова эти были сказаны очень тихо, но их было достаточно, чтобы встревожить Мег Меррилиз; старуха к тому времени добралась уже до места, где пещера расширяется, и стояла на ногах. Как будто заботясь о том, чтобы никто их не услыхал, она начала что-то бормотать, громко петь и в то же время шуршать сложенным в пещере хворостом.
— Эй ты, карга старая, чертова ты перечница, — прогремел из глубины пещеры грубый голос Дирка Хаттерайка, — чего ты там возишься?
— Хворост складываю, чтобы ты тут совсем не замерз, нечестивец этакий. Тебе тут теперь неплохо, ты и в ус себе не дуешь, только погоди, скоро все переменится.
— А водки ты мне принесла? И что там насчет моих молодцов слышно? — спросил Дирк Хаттерайк.
