Жюль Верн - Осада Рима
Новая параллель была закончена в ночь с 24 на 25 июня. Канонада республиканцев не замолкала ни на минуту, поливая огнем французские позиции. На Авентине возле церквей Сант-Алессио и Санта-Сабина обнаружилась еще одна, новая батарея повстанцев. Чтобы подавить ее и огонь с Тестаччо, пришлось в четвертый раз заново вооружать батарею в конце первой параллели. Настал трудный момент, и уныние закралось в сердца французов — не сметут ли с лица земли бесчисленные снаряды повстанцев казавшиеся так хорошо укрепленными позиции французов?
Но вот утром 25 июня у траншей появился парламентер с несколькими сопровождающими. Французы его сначала не заметили и продолжали вести огонь, так что рядом с парламентером упало замертво несколько человек, в том числе один француз, некто художник Лавируа, один из тех храбрецов, что не задумываясь встают под знамена любой сомнительной борьбы за свободу и любого революционного мятежа. Но мало-помалу огонь прекратился, и парламентера отвели в штаб-квартиру. По досадной случайности, ему не позаботились завязать глаза, так что посланник республиканцев мог видеть строительство новой батареи. Не исключено, что в этом и заключалась истинная причина появления парламентера. В качестве предлога он принес подписанный многими европейскими консулами протест против бомбардировок.
Парламентеру пришлось пройти через ряды инженерных частей.
— Это он! Опять он! — закричал Анри Формон.
— Клянусь Богом, мы его не выпустим! — отозвался Жан Топен.
Храбрый сапер бросился к незваному гостю. Андреани (а это в самом деле был он) посмотрел на друзей с гневом и презрением: ему было известно, что он под охраной законов военного времени и что никто не вправе его задержать.
— Неприкосновенен! — вздохнул Аннибаль.
— Я пойду за ним! Я хочу его видеть, хочу посмотреть ему в лицо, пусть ненависть навечно запечатлеет в моем сердце его образ.
Сказав это, молодой капитан до самой штаб-квартиры следовал за предателем, которого у него отнял военный закон.
Генерал Удино не обратил на протест консулов никакого внимания. Как честному солдату ему было нелегко разрушать город.
Кроме того, он знал, что на Рим падают не французские бомбы. Но он нес ответственность за бомбы, отклонившиеся от своего пути, за случайные снаряды. В то время как он мог бы похоронить Тестаччо под градом снарядов, он довольствовался тем, что обстреливал наиболее опасные для французов позиции повстанцев — их траншеи и батареи Сан-Пьетро.
Итак, миссия Андреани оказалась безрезультатной. Но двойной предатель многое разузнал о военной подготовке противника и не с пустыми руками вернулся на свой аванпост. Кроме того, он увидел своего личного врага — штабного капитана и выказал ему свою ненависть.
На следующую ночь французы копали по дороге от Вакелло. Днем попробовали снова ввести в бой куртинную батарею, но повстанцы опять засыпали ее огнем, и она замолчала. Наконец закончилось столь необходимое вооружение бастионов: правый получил четыре пушки для обстрела ворот Сан-Панкрацио и батарей Сан-Пьетро; на левый водрузили три пушки и шесть гаубиц, направив их против Сан-Пьетро, правого бастиона Сан-Панкрацио и дома Гарибальди. Вечером 26-го артиллеристы соорудили возле виллы Корсини четырнадцатую батарею; она находилась самое большее в двухстах метрах от площади и должна была делать проломы в бастионе справа от ворот Сан-Панкрацио. В это же время по правому бастиону станет палить одна из батарей, построенных в самом начале осады, и таким образом французы проделают новые бреши для нового штурма, в ходе которого овладеют обоими бастионами ворот Сан-Панкрацио. Это заставит город капитулировать. Никогда еще французы не вели себя столь активно.
Утром 27 июня разом заговорили тринадцать батарей — начиная от Тестаччо и до церкви Сан-Пьетро. В пространстве от вилл до дома с зелеными ставнями снаряды и бомбы чертили в воздухе огненные линии, которые накрывали сражавшихся своей светящейся сетью. Были убиты многие французские офицеры, но нападавшие сумели быстро заставить замолчать орудия Сан-Пьетро.
Дело с проломами в бастионах ворот Сан-Панкрацио продвигалось неравномерно: пролом в правом бастионе был уже почти готов, но в левом это никак не удавалось. Причина заключалась в том, что с батареи Корсини не видно было подножия стены, большинство снарядов не задевали его, но скользили по гребню и терялись на улицах Рима. Один из снарядов снес голову какому-то памятнику на Капитолии, а другой даже влетел в зал заседаний Триумвирата.
В ночь с 28-го на 29-е осаждавшие работали не покладая рук, они являли собой неплохую мишень для стрелков повстанцев. Тем не менее им удалось прокопать отводные ходы прямо к самому пролому. Римляне решили, что последует атака, и попытались осветить французов осветительными ракетами, но, несмотря на открытый ими беглый огонь, работы остановить не смогли.
Следующий день начался штурмом. Организован он был следующим образом: шесть элитных бригад, набранных в отрядах второго дивизиона, образовали две штурмующие колонны; первая должна была войти через пролом, вторая оставалась в резерве в траншее. Третья колонна, образованная элитными бригадами саперов, стояла, готовая немедленно броситься с правого бастиона, чтобы вместе с первой завладеть бастионом; для этого ей приходилось пересекать территорию между оградой бастиона и старой стеной, эта территория была вся изрыта траншеями и прекрасно простреливалась батареями Сан-Пьетро. Во главе каждой колонны, сформированной так же, как и при первом штурме, стоял офицер инженерных войск. Старшим командиром назначили полковника Леспинаса, а командовал штурмом снова полковник Гальбо Дюфор.
Наконец наступила ночь с 29 на 30 июня. Части в Санта-Пассера вовремя заметили и обезвредили около тридцати зажигательных снарядов, брошенных повстанцами на мост. Чтобы отвлечь римлян, генерал Гевийе симулировал атаку на ворота Дель-Пополо.
В два часа ночи первая колонна под началом капитана д'Острелэна устремилась в пролом, встреченная плотным огнем из внутренних укреплений повстанцев и дома Гарибальди. Французы ворвались в траншеи повстанцев, закололи штыками сто пятьдесят человек и захватили сто пленных, в том числе восемнадцать офицеров. Саперы также бросились на батареи, установленные на старой стене, и врукопашную сражались с вражескими артиллеристами, многие из которых были убиты на месте. В руках саперов оказалось восемь пушек. Возбуждение и упоение победы толкнуло солдат к самым воротам Сан-Панкрацио, но вскоре им пришлось отступить к захваченному бастиону. Туда же вступила со своими турами резервная бригада саперов и замкнула кольцо. Правый ход уперся в покинутую батарею, а позади соединился с расположенным на углу бастиона домом. Именно во время инспекции этих двух позиций храброго полковника Гальбо Дюфора настигли две пули. Его перенесли в лазарет, и несколько дней спустя он умер в Риме. Командование штурмом перешло в руки полковника Ардана. Третья колонна выступила со своего бастиона и захватила позиции повстанцев. Случилось так, что нападавшие некоторое время стреляли друг по другу, но третья колонна присоединилась к штурмовавшим; Джаниколо был захвачен.
