Адольф Мютцельбург - Властелин мира
Амелия, с напряженным вниманием выслушавшая рассказ лорда, невольно вскрикнула и закрыла лицо руками. Наступила томительная пауза. Лорд тоже был взволнован — он принялся расхаживать взад и вперед по комнате.
— Милорд! — воскликнула француженка. Выражение ее лица трудно было описать: здесь была и боль, и готовность к самопожертвованию. — Милорд, я не вправе быть судьей тем ужасным событиям, о которых вы рассказали. Я верю, мой отец был виновен. Должно быть, он имел черствое сердце, иначе не оставил бы мою мать. Но я его дочь, милорд! Я готова посвятить вам всю свою жизнь! Позвольте мне искупить хотя бы часть той огромной вины, что лежит на моем отце! Вверяю вам свою судьбу, милорд, и если вы считаете, что я могу что-то сделать, чтобы вычеркнуть из вашего сердца память о вине моего отца, — скажите мне, умоляю вас!
— Вы готовы искупить его вину?
— Да, милорд.
— Даже если это будет нелегко?
— Даже тогда, милорд.
— Ну что же, — сказал лорд, глядя ей прямо в глаза, — в таком случае возвращайтесь к мормонам!
— О Боже! — воскликнула, побледнев, Амелия. — Это… это единственное, чего я не…
— Это слишком тяжело, я так и думал, — спокойно сказал лорд.
Мгновение Амелия смотрела на него с недоумением. В том, как были произнесены эти слова, слышалась какая-то отчужденность, какая-то холодность.
— Я готова! — решительно сказала она, вставая. — Я иду, милорд, это не будет для меня непосильным бременем.
— А вы не хотите узнать, почему я потребовал от вас такой жертвы? — спросил лорд.
— Нет, милорд, — ответила она. — О причинах я не спрашиваю, я дала слово — и я иду, даже если это будет стоить мне жизни!
— Еще одно, мадемуазель! — остановил ее лорд. — Я должен сказать вам кое-что.
Он взял ее руку и некоторое время серьезно смотрел в ее глаза.
— Амелия, у меня есть очень веские причины к тому, чтобы толкнуть вас на подобный шаг. Сейчас я не могу их открыть, да и вряд ли вы меня поймете. Но не считайте меня каким-то тираном! Нет, то, о чем сейчас идет речь, не наказание, а дружеская услуга. Возвращайтесь к мормонам, Амелия, но не такой, какой явились ко мне — с отчаянием и тоской на сердце, — а другой, полной мужества и надежды. Я буду незримо оберегать и защищать вас повсюду. Ни Вольфрам, ни кто-либо другой не причинят вам вреда, не смогут ни к чему вас принудить. Что бы ни случилось, какой бы близкой ни казалась опасность, положитесь на меня! Уже завтра один человек вручит вам мое письмо. Этот человек — друг. Вообще, не теряйте надежды и не падайте духом! Дочь Морсера не должна расплачиваться за то, что сделал отец. Да благословит вас Бог, Амелия! И если вам придется трудно, помните, что страдаете за своего отца! Никогда не забывайте: все, что вы делаете для меня, вы сделали и для него!
— Вот еще что, милорд. Я никогда не соглашусь на брак с Вольфрамом, по крайней мере на тех условиях, какие ставят мормоны.
— Не бойтесь! — улыбнулся лорд. — До крайностей дело не дойдет!
Он сам проводил Амелию до ворот форта. Стояла тихая прекрасная ночь, как почти все летние ночи в этих краях. Лорд задумчиво глядел вслед удаляющейся женской фигурке, которая постепенно таяла в темноте.
«Эх, Фернан, Фернан, — думал он, глубоко потрясенный, — будь в тебе хоть малая частица благородства, каким обладает эта девушка, ты не сделал бы нас обоих несчастными!
На следующее утро лагерь исчез — отряд направился дальше, на север.
IV. НА ГАСИЕНДЕ
Спустя примерно неделю лорд приехал с ответным визитом к дону Лотарио, преисполненному гордости оттого, что принимает у себя этого удивительного человека. Воздав должное гостеприимству хозяина, лорд Хоуп попросил молодого испанца познакомить его со своей невестой, что как раз и отвечало тайному желанию дона Лотарио. Вскочив на; коней, оба направились на гасиенду дона Рамиреса, с дочерью которого, донной Росальбой, и был помолвлен наш герой. По дороге он обратился к лорду:
— Я знаю, милорд, вы далеко превосходите меня в знании жизни. Мне известна также ваша проницательность, ваше умение разгадывать скрытые мотивы людских поступков. Поэтому прошу у вас совета в одном серьезном деле. Я еще очень молод и плохо разбираюсь в людях.
— Так говорите же, — подбодрил его лорд. — Уверяю вас, я желаю вам только добра.
— Благодарю вас, милорд. Видите ли, во-первых, моя невеста донна Росальба старше меня, во-вторых, я плохо знаю женщин. И то, и другое беспокоит меня.
— Что касается первого, тут нет большой беды, — спокойно заметил лорд. — Нередко мужчины обретают семейное счастье именно с женщинами, которые старше их. Если же вы хотите знать мое мнение о втором, я считаю, что это — ваша собственная вина: вам бы следовало увидеть мир и глубже изучить человеческое общество.
— Пожалуй, вы правы! — согласился испанец. — Но дон Рамирес, мой дальний родственник, считает этот брак необходимым и само собой разумеющимся. Да мне никогда и в голову не приходило, что моей женой может быть не донна Росальба.
— В таком случае это дело можно считать вполне решенным, — заметил лорд. — Да и к чему вам знать мое мнение? Если оно разойдется с вашим, вы только рассердитесь на меня.
— О нет, нет! — воскликнул молодой человек. — Вы должны откровенно поделиться своими впечатлениями.
— А если они будут не в пользу донны Росальбы? — спросил лорд.
— Тогда… тогда я повременю со своим решением, — не вполне уверенно ответил дон Лотарио.
Лорд еле заметно улыбнулся. Как плохо знает юноша свое сердце! Ему уже ясно, что донна Росальба — ангел во плоти, идеал женщины, а он все еще хочет услышать чье-то мнение!
Между тем дон Лотарио пустил свою лошадь галопом. Лорд тоже пришпорил своего арабского скакуна. Через несколько минут они оказались у ворот гасиенды дона Рамиреса.
Это была небольшая, но ухоженная усадьба. Земли вокруг нее были очень хороши, а по большей части и превосходно обработаны.
Молодой испанец, сгорая от нетерпения, подъехал прямо к входным дверям, откуда показалась седая голова старого испанца с хитрой физиономией.
— А, это ты, Лотарио! — воскликнул старик. — Ты, я вижу, не один. Росальба будет очень удивлена.
— Пусть удивится! — весело засмеялся молодой человек, слезая с лошади.
Слуга-мулат принял лошадь лорда, и гости в сопровождении дона Рамиреса прошли в просторную полупустую гостиную.
— Дон Рамирес — лорд Хоуп. Тот самый волшебник, Дядя, о котором я тебе рассказывал! — представил дон Лотарио.
Оба заверили друг друга, что рады знакомству: лорд — довольно холодно, со своей обычной бесстрастностью, старый испанец — сгорая от любопытства.
