Василий Седугин - Словен. Первый князь Новгородский
Пробудился только в начале ночи. Вылез из палатки. На поляне горело несколько костров, вокруг них располагались люди, их темные фигурки двигались, качались, ходили вокруг огня, взмывавшего ввысь; широко распростерлось темное небо с яркими звездами, а со всех сторон обступал сумрачный, загадочный лес. Сказочная картина, и Словену на какое-то мгновение показалось, что вот сейчас выйдет из чащи волосатый леший огромного роста и присядет рядом с охотниками, чтобы послушать их забавные рассказы…
Он улыбнулся своим грезам, присел возле палатки. Не хотелось идти в эти шумные сборища, ему нравилось пребывать в полусне-полуяви, среди этой дивной и колдовской, чародейской чащи. Он растянулся на травке. В душе его воцарились спокойствие и умиротворенность.
Вдруг рядом с ним шевельнулась какая-то тень. Словен вгляделся: Бажена! Он приподнялся, молча глядел на нее, не зная, к нему она явилась или просто прохаживается по становищу.
— Князь, я тебя побеспокоила? — спросила Бажена. Голос ее был тихий и грустный, и Словен невольно проникся к ней участием:
— Нет, Бажена. Я просто отдыхаю.
Она стояла, не шевелясь, и молчала. Молчание затягивалось.
Словен поднялся на ноги, спросил:
— Ты ко мне, Бажена? Что-то случилось?
Он увидел, как из темных провалов глазниц, отражая пламя костров, смотрят на него глаза девушки, смотрят испытующе и недоверчиво.
— Скажи, князь, — наконец произнесла она все тем же слабым голосом, — ты тогда, на состязании, подарок мне вручил по привычке дарить женщинам или из любопытства?
Словену не хотелось обижать ее, такую слабую, робкую, беззащитную, и он ответил:
— Ни то ни другое, Бажена.
— Значит, ты преподнес мне… от чистого сердца?
— Да. Мне хотелось подарить именно тебе.
— Почему?
— Я тебя очень уважаю, Бажена.
— И только?
— Это очень много — почитание…
— А я с тех пор все время думаю о тебе. Хочу избавиться от мыслей о тебе и — не могу. Наваждение какое-то. — И она, несмело взглянув на него, улыбнулась, кротко и покорно.
У Словена волна тепла прошлась по груди от бесхитростных слов. Эта молоденькая, наивная девушка, как видно, сама того не подозревая, призналась ему в любви и теперь стоит перед ним, полная доверия и безграничной преданности. Можно ли ее обидеть и обмануть?
И он сказал:
— Я был искренен тогда. Но я забыл, что ты сосватана…
— Мне это неважно, — тотчас перебила она. — Главное, ты не лицемерил. Больше мне ничего не надо.
И она растворилась во тьме.
Словен долго смотрел ей вслед, чувствуя, что в мире этом для него много переменилось. Когда-то, еще в ранней юности, у него была первая любовь, суматошная, бестолковая, наполненная чудесными мгновениями коротких встреч, робкими поцелуями и внезапными ссорами. Девушка, ее звали Ладомирой, была равной ему по возрасту, но более зрелой по отношению к жизни. Она скоро стала намекать на то, что им следует пожениться. А он тогда был еще глупым и несмышленым, хотя ростом вытянулся на голову выше ее; на уме у него были озорные игры и мальчишеские забавы, поэтому в ответ на ее уговоры связать свои судьбы отвечал шуточками и смешками. И она бросила его, скоро выйдя замуж. Потом у него были и девушки, и женщины, но ни одну он так и не смог полюбить. И вот только сейчас что-то дрогнуло в его груди, и он стал думать о Бажене с таким же наслаждением и блаженством, с каким раньше мечтал о Ладомире.
«Но она сосватана за Изяслава, да еще я обещал ему оставить ее в покое, — вдруг подумал он, а потом махнул рукой: — А, будь что будет!»
Охота продолжалась еще несколько дней. Но Словен почти не принимал в ней участия. Он или уходил в лес и подолгу плутал в нем, или бродил по становищу, издали наблюдая за шатром, где остановились великий князь, его супруга и Бажена. Девушку он видел несколько раз и только издали. Она выходила из шатра, перекладывала вещи на телеге, что-то уносила; она ни на кого не обращала внимания и не видела, что он за ней наблюдает.
Конечно, он мог в любое время зайти к великому князю для деловой беседы, но он этого не хотел. Ему больше нравилось ходить в одиночку и томиться неизвестностью.
Как-то Словен шел по стойбищу, навстречу ему широко шагала Гудни. Он намеревался поздороваться и миновать ее, не вступая в разговор. Как были у них напряженные отношения, так и остались. Неприязнь была обоюдной, и никто из них не старался ее преодолеть.
Она уже прошла мимо, как вдруг остановилась и с усмешкой и даже ехидцей вдруг спросила:
— И кого же ты высматриваешь, Словен?
— С чего ты взяла, великая княгиня? — ответил он, старательно выговаривая ее звание. — Мне никто не нужен.
— Так-то уж никто? Туману напускаешь, князь, надеешься, что никто не проведает о твоих замыслах и помыслах.
— Не понимаю, о чем говоришь, великая княгиня.
— Ладно, ладно. Мне Бажена все рассказала.
— Что она тебе могла поведать?
— Завлек молоденькую девушку и делаешь вид, что ничего не случилось! Сохнет по тебе голубка, сон потеряла.
— Выдумки это все.
— Да нет, к сожалению, не выдумки. Поделиться ей больше не с кем, как только со мной. Все как на духу мне и выложила. Что делать-то будешь?
— Что делать? Она же сосватана.
— Прогнала она Изяслава. Сказала, что видеть его не может. Что скажешь на это, князь?
Словен подумал, ответил:
— В гости позовешь? Видеть мне ее надо.
— Да куда деваться! Приходи.
— Спасибо и на этом.
— Не обессудь. Только как с Изяславом у тебя получится? Мужчина он вспыльчивый, несдержанный, необузданный, в гневе может дойти до беспамятства. Пришибет тебя где-нибудь, что тогда?
Словен свел губы в сторону в злой усмешке:
— Авось не успеет.
— Не боишься, значит?
Помолчали.
Гудни вдруг с головы до ног осмотрела Словена и проговорила насмешливо:
— И чего она в тебе нашла? Я бы тебя и близко к себе не подпустила! — и ушла, озорно покачивая широкими бедрами.
На другой день Словен пришел в великокняжеский шатер. Белое льняное полотнище пропускало внутрь мягкий солнечный свет, на полу лежали ковры, стоял невысокий походный столик и несколько табуреток. В противоположной от входа стороне за занавесом находилась широкая лежанка, по краям стояли сундуки, на одном из них бок о бок сидели Гудни и Бажена и вязали.
Бажена, увидев Словена, вспыхнула, встала и вновь села, уткнувшись в вязанье. Гудни весело ответила на приветствие князя и пригласила:
— Садись, князь, за стол. Сейчас распоряжусь об угощении.
— Спасибо, я сыт, — ответил Словен, присаживаясь на табуретку.
