Генри Хаггард - Люди тумана
Едва он успел произнести эти слова, как послышался шум весел и мимо них проехала лодка, направлявшаяся к воротам.
— Кто едет? — раздался окрик часового на португальском языке. Отвечай живей, или я буду стрелять.
— Не спеши так, дурень, — ответил часовому грубый голос. — Самый лучший из друзей, честный купец по имени Ксавье, едущий со своей плантации рассказать вам хорошие новости!
— Виноват, сеньор, — ответил часовой, — в этой темноте не рассмотришь даже и такого рослого человека, как вы. Но какие же у вас новости? Есть в виду покупатели?
— Сойди вниз и помоги нам привязать эту проклятую лодку, потом я расскажу тебе все!
Часовой быстро сбежал по ступенькам лестницы, ведшей от ворот к пристани. Человек, назвавший себя Ксавье, продолжал:
— Да, покупатели есть в виду, но не думаю, что они приедут в эту ночь из-за ветра, а завтра ты увидишь, как будут выгружать черных птиц. Один, впрочем, прибыл из Мадагаскара, капитан-иностранец, здоровый француз или англичанин, точно не знаю, по имени Пьер. Я послал ему свой привет, хотя его самого и не видал. В своей записке я известил его, что сегодня ночью будет очень интересный аукцион, что было очень великодушно с моей стороны, так как этот капитан может быть очень серьезным соперником!
— Он приедет сюда, сеньор? Я спрашиваю об этом потому, что тогда надо пропустить его!
— Не знаю, сказал, что приедет, если будет возможность. Но скажи, как идут дела с английской девушкой? Сегодня ночью она будет продана?
— О да, сеньор, в двенадцать часов будет большое собрание. Как только она будет куплена, патер Франциско повенчает ее со счастливым купцом. Старик настаивает на этом. Он сделался суеверным и говорит, что выдаст ее замуж самым настоящим образом!
Ксавье громко расхохотался.
— Я приехал за этой девушкой, — произнес он, — думаю, что мне удастся купить ее за сто унций золота!
— Сто унций золота за девушку! Это большая сумма, сеньор, но вы богаты, не то что мы, бедняки, подвергающиеся такому же риску, но получающие мало барышей.
Гребцы между тем привязали лодку к пристани и вынули из нее багаж или что-то, чего не мог разглядеть Леонард. Ксавье вместе с часовым поднялся по лестнице, сопровождаемый двумя лодочниками, а ворота сейчас же снова были заперты, как только эти люди прошли в них.
— Хорошо, — прошептал Леонард, — мы кое-что узнали, по крайней мере. Ну, Оттер, я — Пьер, французский работорговец из Мадагаскара, а ты — мой слуга; что касается Соа, то она — наш проводник. Мы пройдем в ворота, но настоящий Пьер не должен проникнуть через них. Поэтому надо устранить часового, который мог бы впустить его. Как ты думаешь, Оттер, кто это сделает лучше, ты или я?
— Мне пришло в голову, баас, что мы можем последовать примеру этого Ксавье. Я могу что-нибудь оставить в лодке, и часовой должен помочь мне взять это оттуда, пока ты будешь в воротах, а затем… я ловок, силен и не люблю шума!
— Ты должен действовать ловко, быстро и без шума. Малейший крик, и все пропало!
Подкравшись к лодке и отвязав ее от пристани, все трое сели в нее и тихо спустились по течению метров на пятьдесят от пристани. Затем они повернули лодку назад.
— Что это, дурак, куда ты едешь? — громко сказал Леонард Оттеру на испорченном арабском языке, слывшем за туземное наречие в этих местах. — Поезжай к берегу, говорю я тебе, к берегу! Проклятый ветер и эта тьма! Стой теперь, безобразная черная собака! Должно быть, это те ворота, о которых говорилось в письме, так или лет, женщина? Зацепи за пристань багром!
Окно в воротах открылось, и раздался обычный оклик часового.
— Друг, друг, — отвечал Леонард по-португальски, — иностранец, приехавший засвидетельствовать свое почтение вашему предводителю, дону Антонио Перейра, и поговорить с ним о деле!
— Как ваше имя? — подозрительно спросил часовой.
— Пьер мое имя, собака — имя моего слуги, а эту старуху можете назвать как хотите!
— Какой пропуск? Никто не входит сюда, не сказав пропуска! — сказал часовой.
— Пропуск? Ах, как было в письме дона Ксавье — «Враг»? Нет. Да, вспомнил — «Дьявол». Я из Мадагаскара, где есть еще спрос на ваше добро. Ну, впустите нас, мы не можем сидеть здесь всю ночь и пропустить аукцион.
Часовой начал отпирать ворота, но внезапно остановился.
— Вы не похожи на наших и говорите по-португальски, как проклятый англичанин!
— Да, ведь я сам проклятый англичанин, то есть, собственно, сын англичанина и креолки, родившийся на острове Маврикия. Кстати, попрошу вас быть поучтивее, а то я очень горячий человек!
Наконец часовой, ворча, открыл одну половину ворот, и Леонард стал подниматься по ступенькам лестницы, ведшей от пристани к воротам. Пройдя через ворота, он внезапно обернулся и ударил по лицу сопровождавшего его Оттера.
— Как, собака! — сердито крикнул он. — Ты забыл вынести бочонок с коньяком, мой маленький подарок дону Антонио. Ступай и вынеси его живей!
— Виноват, господин, — отвечал Оттер, — но я мал, а бочонок тяжел для меня одного. Не удостоишься ли ты помочь мне, так как старуха тоже слабосильна?
— Ты, кажется, принимаешь меня за носильщика, предлагая мне тащить по лестнице бочонок?! Вот что, дружище, — продолжал Леонард, обращаясь к часовому, — если вы хотите заслужить маленький подарок и выпить, то помогите ему втащить бочонок. В нем есть кран, и вы можете после попробовать его содержимое!
— Слушаюсь, сеньор! — уже весело ответил часовой и стал спускаться по лестнице к пристани.
Леонард и карлик переглянулись. Затем Оттер пошел вслед за часовым, держа руку на эфесе арабской сабли, а Леонард и Соа остались наверху, томительно ожидая, что произойдет дальше.
— Где же бочонок? Я не вижу его! — донесся до них голос часового.
— Наклонись, сеньор, наклонись, — отвечал Оттер, — он на корме! Позволь, я помогу тебе!
После этого наступила минутная пауза, затем Леонард и Соа услыхали звук удара и шум от падения чего-то тяжелого в воду. Затем все смолкло. Через несколько секунд Оттер был возле них, и при слабом свете фонаря у ворот Леонард мог разглядеть только его блестевшие глаза и раздувавшиеся ноздри.
— Удар был быстрый и сильный, человек тот замолк навеки, — прошептал карлик, — как баас приказывал, так и было сделано!
IX. Геройство Оттера
— Помоги мне запереть ворота! — сказал Леонард карлику.
В следующую минуту большой железный засов был вложен на свое место, и Леонард, повернув ключ, опустил его в свой карман.
— Зачем баас запер ворота? — прошептал Оттер.
— Чтобы настоящий Пьер не мог пройти через них. Второй Пьер был бы лишним.
