Эндрю Ходжер - Храм Фортуны II
— А теперь я хочу рассказать вам одну историю, — начал прокуратор, — она произошла, когда я был...
Внезапно в коридоре раздались тяжелые громкие шаги, приглушенные голоса и звон оружия.
Все удивленно повернули голову к двери. Она распахнулась. На пороге стоял мужчина в форме военного трибуна.
— Приветствую вас, достойные, — сказал он хриплым простуженным голосом и глухо надрывно кашлянул. — Я прибыл из Антиохии.
Сабин сорвался с ложа.
— Кассий Херея! — крикнул он. — Кого я вижу! Какими судьбами, друг? Как я рад!
Он подбежал к Кассию и раскинул руки для дружеского объятия. Трибун даже не улыбнулся.
— И я мечтал увидеть тебя, Гай, — сказал он печально, — но только не при таких обстоятельствах.
— Что случилось? — удивился Сабин. — Почему ты так странно ведешь себя?
— Докладывай, трибун, — приказал прокуратор. — Мы ждем.
Херея открыл рот, но тут снова закашлялся. Сабин вдруг увидел, что из-за его спины выглядывает перепуганный Корникс.
— Корникс! — воскликнул он. — А ты что тут делаешь? Тебе же приказали ехать в Антиохию и отвезти письмо Германику.
Галл только отрешенно махнул рукой и снова скрылся в коридоре. Херея тронул Сабина за плечо.
— Он не виноват, — сказал трибун. — Это я взял его с собой, когда мы встретились на дороге.
— А кто дал тебе право изменять мои распоряжения? — холодно спросил Паулин. — Этот человек вез письмо Германику, очень важное письмо.
— Судьба дала мне такое право, — грустно ответил Кассий. — Ему незачем уже было ехать в Антиохию. Германик умер.
— Что? — в один голос воскликнули трое мужчин. — Умер? Германик? Но от чего?
— Не знаю, — устало сказал Херея. — Врачи не могут установить, что это за болезнь. Она продолжалась четыре дня, он слабел все больше и больше и вот, вечером...
Он замолчал, словно не в силах больше говорить, и опустил голову.
Паулин медленно поднялся с ложа.
— Сдается мне, — глухо сказал он, — я знаю, что это была за болезнь. Яд...
— И я так думаю, — ответил Кассий Херея. — Поэтому-то я и здесь. Мы должны собрать все силы и помешать изменникам. У меня с собой материалы проверки, которую провел Германик. Этих доказательств вполне достаточно, чтобы отправить Пизона на плаху. Да и его дружков тоже.
— Что ж, — сказал Паулин. — Тогда будем действовать. На кого мы можем рассчитывать?
— На моих солдат, — твердо сказал прокуратор.
— Легат Шестого легиона Вибий Марс, — произнес Херея, — отказался подчиняться Пизону. Остальные тоже не горят желанием. Марс занял оборону в своем лагере. Хорошо бы привести ему подкрепления. Тогда мы спасем провинцию и отомстим за Германика. Нельзя допустить, чтобы смерть его была напрасной.
— Ты прав, трибун, — торжественно сказал Марк Светоний Паулин. — Германик погиб. Значит, такова была воля Богов. Но мы с вами живы и у нас есть долг, который мы обязаны выполнить. У нас есть цель, достойная настоящих мужчин и настоящих римлян. И клянусь Юпитером, мы сделаем все, что от нас зависит.
Паулин по очереди оглядел лица троих мужчин, которые стояли рядом с ним. Уставшее и обветренное — Кассия Хереи, бледное и напряженное — Сабина, печальное — Грата.
— Валерий, — сказал он прокуратору. — Прикажи, чтобы подали лошадей. Мы выезжаем немедленно.
Эпилог
Город Себасте был отстроен царем Иродом на месте древнейшего поселения. Он расположен в Самарии, одной из областей Иудеи.
Поздней темной и ветреной ночью, когда потоки дождя заливали город, а страшные черные тучи заволокли небо, в подземелье одного из домов на окраине спустился человек.
— Кто ты? — спросил его из-за железной двери глухой зловещий голос, который шел словно из гроба. — Зачем ты приходишь сюда? Кого ты тут ищешь?
— Я — римлянин Луций Либон, — ответил человек. — Я ищу великого колдуна Шимона, называемого Черным Магом. А прихожу я для того, чтобы он помог мне отомстить, воспользовавшись своим искусством.
— Как ты нашел меня? — спросил голос.
— Путь мне указал твой ученик, Никетас. Я заплатил ему золотом.
— Золотом? — расхохотался Шимон из-за двери. — Ему можешь платить золотом, но мне ты заплатишь своей душой.
Либон вздрогнул, но колебания его длились лишь один миг.
— Я согласен, — сказал он.
Дверь открылась.
В сыром закопченном помещении, освещенном лишь одной лучиной, юноша увидел старика в высокой шапке, увешанного всевозможными амулетами.
— Проходи, — сказал Шимон. — Мне нравится твоя смелость. Знаешь ли ты, что я служу черным силам? Знаешь ли ты, что я даже из воздуха могу делать зло и смерть?
— Знаю, — твердо ответил Либон. — Именно поэтому я и здесь. И я готов на все, чтобы только осуществить мою месть.
— Хорошо, — засмеялся Шимон. — Я помогу тебе. Я научу тебя искусству халдейских мудрецов. Ты сможешь оживлять мертвых и сможешь заставлять души людей повиноваться тебе. Ты узнаешь заклятия, с помощью которых сможешь наслать на человека любую болезнь и даже смерть.
Вот, посмотри туда.
И он указал черным кривым пальцем в угол комнаты.
Либон увидел на стене пляшущую тень, напоминавшую силуэт человека.
— Что это? — в страхе спросил он.
— Он был моим учеником, но однажды воспротивился моим словам. Я убил его и теперь заставляю его душу повиноваться мне. Я посылаю ее, когда мне нужно убить еще кого-нибудь, и она делает это быстро и неотвратимо.
Либон вздрогнул, но с усилием сумел взять себя в руки. Ему было страшно, но он поставил перед собой цель и поклялся ее достичь.
Луций Либон уже не был тем слабым и растерянным юношей, который оплакивал свою возлюбленную.
Это был хладнокровный и расчетливый мститель, который знал, чего он хочет, и готов был добиться этого любыми средствами.
— Садись, — сказал Шимон, Черный Маг. — Сейчас мы начнем первый урок. Я вижу, что ты достоин стать моим учеником. Ты узнаешь многое из тайников моей мудрости и сможешь пользоваться ею, если будешь мне послушен всегда и во всем.
— Обещаю, — глухо произнес Либон.
— Но сначала скажи мне, за что и кому ты хочешь отомстить? Я должен это знать, чтобы выбрать подходящие заклятия.
Голос юноши зазвенел.
— Я хочу отомстить, — ответил он, — за подлость, обман и смерть, за мою потерянную жизнь и мою поруганную любовь.
Я хочу, чтобы мне за это ответили римский цезарь Тиберий и императрица Ливия.
Я хочу, чтобы они испытали все муки, какие только возможны, чтобы они прокляли день, когда родились на свет. Я хочу...
Шимон захохотал.
— Ты смелый человек, — сказал он. — Я люблю таких. Что ж, я готов помочь тебе. Сейчас узнаем, что скажут нам темные силы.
