Крис Хамфрис - Узы крови
— Черный Змей ползет по земле. Враги убегают или попадают на его зубы.
После этого ему раздробили ступни. И снова приведя предателя в чувство, его привязали к столбу, только что вкопанному в землю, повернув лицом к разгорающемуся рассвету.
Барабанный бой, мерные восклицания, дым, горелая плоть, кровь. Все органы чувств были переполнены вкусом смерти, ее запахом, все ощущения прикасались к бренности, вдыхали потустороннее, ловили тени ада. Тагай предоставил Саде руководить им, повторял то, что делал Сада: колол, прижигал, дробил. За пределами пылающего круга не было ничего, была только плоть перед ним, — плоть, закрепленная на столбе.
Корчащееся тело обмякло, повиснув на путах. Сада шагнул ближе, приложил ладонь к развороченной грудной клетке, приблизил ухо к тому, что недавно было ртом. Барабанный бой звучал глухо — как будто натянутую кожу ласково поглаживали; громкое пение превратилось в едва слышный шепот.
— Он близко! — объявил Сада. — Он ищет бога солнца.
— И смотрите: Ондутет приходит к нему. Смотрите! — Тододахо воздел жезл и вытянул его к востоку.
Все повернулись туда как раз в то мгновение, когда огненный шар солнца вырвался из-за леса, словно мяч, запущенный чьей-то гигантской рукой.
Индейцы приветствовали его криком:
— Хех-хех-хех-хех-хех!
Сада вложил в руку Тагаю костяной нож.
— Голову, а потом — сердце, — прошептал он и отошел.
Тагай продолжал действовать как в тумане. Когда он шагнул к столбу, его приближение заставило бесформенное скопище сломанных костей и разорванной в лохмотья кожи поднять голову. Из глубины глотки вырвались звуки. Звуки, которые могли означать:
— Таване из нундаваоно!
— А я — Тагайниргийе, и мой народ — тахонтенраты. И Тагай поднял нож.
Он еще никогда никого не скальпировал. Но обнаружил, что знает, как это делается.
Он никогда не вырезал ни у кого сердце. Но оказалось, что и это он тоже умеет.
Повернувшись к своему племени, Тагай высоко вскинул окровавленные руки с их ношами.
— Хех-хех-хех-хех-хех! — крикнул он навстречу рассвету.
— Хех-хех-хех-хех-хех! — откликнулись его соплеменники.
А потом Тагай опустил взгляд. И прямо перед собой увидел наполненные ужасом глаза Анны Ромбо.
Глава 8. АНДАК-ВАНДА
Он сидел точно на том же месте, что и накануне ночью. Опять перед ним лежала боевая палица отца, только теперь она была побита и измочалена. Опять угли возжигали табак в честь его богов и в честь его оки — яркого, полосатого камня, который подарил ему дядя в другом времени и другом мире. Тагай опять посмотрел на свой новый мир, частью которого ему удалось стать, и изумился. Косые лучи заходящего солнца превратили реку в каскад полированных драгоценных камней. При виде этого блеска к нему пришло воспоминание. Жак Картье, знаменитый капитан, вернулся после своей последней неудачной попытки основать колонию здесь — в месте, которое он назвал Стадаконой. Капитан привез с собой тысячи камней, которые счел алмазами. Они должны были стать основой его богатства. Но эти «алмазы» оказались обычными хрупкими камнями, не имеющими никакой ценности, и Тагаю вспомнилось, как его и других заложников дразнили присловьем: «фальшивый, точно алмаз из Канады».
Сейчас Тагай смотрел вдаль, на воды мощно текущей реки, на громадные леса, освещенные заходящим солнцем, и думал о том, что настоящие алмазы Картье оставил здесь.
«Но как долго мы сможем их удерживать?» — подумал Тагай, видя, как через реку пробегает тень от облака, летящего мимо солнца. С берега на воду столкнули еще два каноэ, и двенадцать воинов быстро направились к лодкам, которые плавали на расстоянии двух корпусов от берега. Однако татуированные воины не подпустили их слишком близко — они быстро отплыли дальше. Когда тахонтенраты отказались от преследования, каноэ врагов вернулись и заняли те же позиции, чтобы продолжить наблюдение. Эта игра шла весь день — и, похоже, нравилась обеим сторонам. Однако Тагай понимал, что это не игра. Племя Большой Горы следило за тем, чтобы их добыча не попыталась вырваться из ловушки.
На Тагая снова упала тень, и он решил, что солнце спряталось за тучку, потому что не услышал шагов по прибрежной гальке. Вот почему он вздрогнул, услышав голос:
— У тебя сломана рука?
Тагай прищурил глаза и поднял голову. Анна стояла спиной к солнцу — четкий темный силуэт. Ее длинные волосы были окаймлены пламенем. Красота этого зрелища потрясла его, как и алмазы на воде.
— Нет. Это ушиб, но…
С этими словами Тагай встал, рассматривая листья, которыми крепко обмотал его предплечье Сада. Предварительно листья вымачивались в каком-то травяном настое, который охлаждал ушибленное тело. И только когда молодой человек выпрямился и притенил глаза рукой, ему стало видно ее лицо.
Анна смотрела на него тем лее взглядом, что и на рассвете, когда он стоял с сердцем побежденного врага в одной руке и его скальпом — в другой.
От этого взгляда Тагай ощутил удар, как от боевой палицы. Боль отозвалась в груди, и Тагай потянулся к Анне.
— Белый Можжевельник…
— Не надо! — Она отдернула руку и неловко подняла ее повыше. — Не прикасайся ко мне.
— Что случилось?
— Твои руки… — Анна отвела глаза, и ее взгляд устремился в недавнее прошлое. — Что они с ним сделали!
Он ощутил волну — сначала гнева, а потом какого-то другого чувства. Возможно, то была потребность объясниться.
— Мои руки помогли ему умереть.
— Они пытали его, пока он не умер.
— Помогли ему умереть такой смертью, какую он выбрал.
— У него не было выбора!
Ее глаза снова смотрели на него — их взгляд был таким же непреклонным, как и голос.
— Был! — Тагай заговорил жестко. — Он мог остаться на земле, и я перерезал бы ему горло, словно бобру в силке. Какая ему была бы от этого честь? Какие истории он рассказал бы в следующем мире? Ты же видела его: он почти не кричал, он допел свою песнь смерти до конца. — Тагай шагнул к ней. — Это было так же, как с твоим отцом.
— Моим… отцом?
Анна одарила Тагая взором, который заставил его содрогнуться, но молодой человек продолжил:
— Ты ведь рассказывала мне, как враги приковали его к стене, как они истерзали его тело. Он сам выбрал это. Это одно и то же.
— Нет! — При воспоминании о Жане Ромбо пришли слезы. — Мой отец хранил верность своей королеве, он держал слово, которое дал ей. Его пытали, чтобы получить от него сведения.
— Тогда то была их жестокость, Анна. Мы делаем это не ради… сведений. — Последнее слово было сказано с презрением. — Мы помогли человеку доказать свое мужество. Как это сделали те люди, которые убивали твоего отца. Я видел Жана Ромбо прежде — в Париже, в Сан-Мало — как он боялся! Гордый мужчина — боялся. Ему было больно от этого, больно вот здесь. — Тагай прикоснулся к своей груди. — Ты это знаешь, Анна. — Он столько страдал…
