Станислав Рем - Двадцатое июля
Бургдорф заложил руки за голову:
— Правда вам может не понравиться.
— Правда всегда не нравится. Это ложь красивая и липкая. А правда жесткая и страшная.
— Вы женаты?
— Да,
— Где ее спрятали?
Штольцу жутко хотелось курить, но сигарет не было. Да если бы и были, в чужом доме он не пошел бы на такое неуважение к хозяину. Их временно приютил ветеринар, который в свое время лечил собаку журналиста. У них тогда сложились приятельские отношения.
— Почему вы решили, что я ее спрятал?
— Убить хотели вашу соседку. Значит, жены не было дома.
— Я отправил ее в Гетенбург, к родне.
— Правильное решение. Этот культурный город, как и Дрезден, бомбить не станут. — Штольц промолчал. — Вспомнили о супруге? — Темнота не позволила журналисту увидеть усмешку на лице двойника Гитлера.
— Нет. Просто у меня начинает зарождаться недоверие к вам.
— Отчего? Я не уголовник. И не государственный преступник. Не заговорщик, в отличие от вас.
— И тем не менее. Мне кажется, вы не тот, за кого себя выдаете.
— И вы абсолютно правы. — Корректор зевнул и спокойным тоном, как бы между прочим, продолжил: — Я двойник фюрера.
«Выходит, тот убитый сказал правду», — подумал Штольц.
— Что значит — двойник Гитлера?
— А что в этом удивительного? Каждый человек имеет в нашем мире похожего на себя гуманоида. Вы тоже на кого-то похожи. Только ваш визуальный близнец никому не известен. А мне вот не повезло.
— Расскажите подробнее.
— Это не столь интересно, как кажется на первый взгляд.
— И все-таки. Как вы стали двойником?
— Довольно банально. — Бургдорф снова прилег. — Я часто посещал собрания, на которых выступал фюрер. Слушал. Запоминал. Потом пересказывал на работе. Но делал это, видимо, так эмоционально, что начинал повторять жесты и манеры Гитлера. Однажды Гейнц, работник нашей фабрики, предложил мне сделать прическу как у Адольфа и наклеить усы. Одним словом, посмеялись мы с ним в тот вечер от души. А на следующий день он, то есть Гейнц, донес обо мне в гестапо. Приехали, посмотрели на меня. Ничего не сказали. Гейнц после их приезда не прожил и двух дней: его убили прямо возле проходной. Говорили, что якобы ограбление. Только я в это не поверил. Потому что через две недели меня вызвали в Управление на Принц-Альбрехтштрассе, 9. Там я и познакомился с Мюллером.
— Вы встречались с Гитлером?
— Разумеется. Особенно часто — в последние полгода. Знаете, Карл, а быть двойником знаменитой личности порой не так уж плохо. Мне полностью переделали зубы — под фюрера. Я лежал в госпитале с пулевым ранением, идентичным тому, которое получил Гитлер во время той, первой войны. Жрал от пуза. Опять же, доступный женский медперсонал… Вы не поверите, но я столько кинопленки с Гитлером просмотрел, сколько не видел ни один немец в рейхе! И все для того, чтобы научиться в точности копировать его. И теперь я могу повторить все его движения, жесты, мимику…
— С вами работал только Мюллер?
— Нет, что вы. Мюллер скорее был моей охраной. Со мной работал сам рейхсфюрер. Вот кто был полностью заинтересован в конечном результате. Плюс три врача и психолог.
— Зачем это рейхсфюреру?
Корректор рассмеялся:
— А вы еще не догадались?
«Господи! — верная мысль неожиданно озарила Штольца. — Покушение на Гитлера. 20 июля..>
— Высший балл за правильный ответ.
— Но тогда, выходит, Гиммлер все знал о заговоре. Знал и… ждал.
Бургдорф поднялся, прошлепал к окну, посмотрел на темную улицу.
— Когда я услышал по радио выступление доктора Геббельса, сразу понял, что скоро за мной приедут. Вот так мне и пришлось стать беглецом. А потом и вы влипли в эту историю.
Штольц положил ладонь на глаза. В каком же беспринципном и аморальном обществе они живут? Гиммлер являлся негласным руководителем заговора… И теперь он убирает свидетелей своего предательства. А если не убирает, а наоборот?! Ведь Мюллер сказал, что Гитлер мертв. Вот почему они ищут старика. Подмена! Господи, как же все отвратительно^.
Карл посмотрел на тщедушную фигуру марионетки, силуэт которой маячил в оконном проема
— Что вы собираетесь делать дальше?
Бургдорф обернулся:
— Мне нужно выбраться из страны.
— Это нереально.
— А я не говорил, что сейчас. На данный момент следует надежно спрятаться. Укрыться в каком-то другом подвале и ждать, пока все утихнет.
— Вы уже прятались.
Корректор развел руками:
— Стечение обстоятельств. Кстати, как вы думаете, следили за вами или все-таки за русским?
— Теперь уж не знаю. Все еще больше запуталось. Но думаю, за мной следить бы не стали…
Фраза оборвалась сама собой. Штольц вдруг вспомнил разговор с шефом гестапо. Мюллер упоминал о Гизевиусе. О том неприятном дипломате, прибывшем из Швейцарии и неоднократно посещавшем их тайные собрания. Он еще часто высказывался по поводу переговоров с западными государствами… Как же сказал тогда Мюллер? «Он хотел…» Нет, не так. «Он должен был к вам прийти, но не пришел. Почему? Я сам его к вам направил». У него еще тогда мелькнула мысль, что Гизевиус предатель. Так может, люди Мюллера ждали дипломата и потому следили именно за ним, Штольцем? Черт, как же там дальше было? Мюллер сказал, что Гизевиус скрылся. Нет, он сказал не так. Спрятался? Тоже нет. Как же он, черт побери, сказал?.. «А зачем, кстати, я хочу вспомнить фразу Мюллера дословно? — спросил сам себя Штольц. И сам же ответил: — А затем, что я должен знать, почему мы проиграли. Мюллер тоже знал о покушении. И тоже с самого начала, как и Гиммлер. Потому они так быстро с нами и разделались». Уехал?! Точно! Именно так Мюллер и сказал: «Уехал». Господи, как просто: взял и уехал! В стране творится черт знает что, а тот просто взял и — уехал. И как же ему удалось вот так запросто взять и уехать?..
Штольц зашелся в истерическом хохоте.
— Карл, что с вами?
— Не обращайте внимания. Сейчас пройдет…
Однако истерика не проходила: щеки уже стали мокрыми от выступивших слез. Бургдорф принялся хлестать его ладонями по лицу:
— Да успокойтесь вы! — И вдруг замер: — Тихо! — Рука корректора с силой зажала рот репортера, одновременно прижав его голову к своей груди: — Тихо! Немедленно замолчите!
Бургдорф во второй раз за сутки ощутил приближение опасности. Но на этот раз ощущение было иного рода. Сродни паники. «Поздно, — догадался он. — Враг рядом и выйти из дома не позволит». Болтовня Штольца его отвлекла и не дала возможности интуиции отреагировать вовремя. Что же делать?
Репортер наконец успокоился и теперь, дрожа всем телом, со страхом смотрел на коллегу по несчастью.
