Николай Зарубин - Надсада
— Вот-вот, это же прадед уважаемого Владимира Степановича, — оживился Курицин.
— Я это понял. Но за что вырезана — непонятно. Мы скопировали текст. Почитай, — протянул мэру бумагу.
— «Из донесения следственного управления Иркутской губернии от 17 июля 1911 года от Рождества Христова. На выселках старовера Ануфрия Белова, что в присаянской волости Н…ского уезда, вырезана семья упомянутого посельщика. Предполагается, что сие дело рук известного насильника Фрола Безносого и его товарища по кличке Цыган. Погублена вся семья за исключением младшего отпрыска Афанасия, сокрывшегося в зеве русской печи. Мотив неизвестен. Упомянутый Фрол Безносый находится под следствием, в отношении оного производится дознание».
Курицин в недоумении поднял глаза на Кокорина.
— Это все?
— Все.
— Ну и что с того?
— Фрол чего-то искал у Ануфрия или пытался выведать какие-то ценные сведения, и это за сотню верст от волостного центра. А какие сведения могли быть особенно интересны Фролу?
— Какие? — в свою очередь спросил Виктор Николаевич.
— Я думаю — сведения о золоте староверов.
— Ты, пожалуй, прав, — задумался Виктор Николаевич. — Если размышлять в данном направлении, то в старину, конечно, имели место бессмысленные убийства, но в гораздо меньшей степени, нежели сегодня. А если так, то здесь речь могла идти только о больших ценностях, каким является презренный металл.
— Напрашивается вопрос: а могла ли подобная информация переходить по наследству — из поколения в поколение? — перебил его Анатолий Алексеевич.
— Могла. Староверческое движение до сих пор мало изучено.
— Вот именно, мало. Отсюда вытекает, что Данила Афанасьевич Белов является носителем такой информации заключил Кокорин. — Наследником ее может стать его сын Николай Данилович Белов.
— Уж, конечно, не Вольдемар Белов, этого старый промысловик к подобной информации и на пушечный выстрел не подпустит, — умехнулся Курицин. — Следовательно, нам его бояться нечего. А вот относительно старого Белова надо все хорошенько обдумать…
Когда Кокорин собрался уходить из кабинета мэра, Курицин догнал его неожиданной мыслью:
— А может, по известной формуле: нет человека — и нет проблем?..
Кокорин посмотрел на шефа понимающим взглядом и, прежде чем притворить за собой дверь, обронил короткое:
— Может.
* * *В заготовительную бригаду Данилы влился и петербургский гость Виталий Омеленчук. Молодежь поминутно чему-то смеялась, а то вдруг бросалась наперегонки и, казалось, не знала усталости. Поклажу вез мерин Туман, старый промысловик восседал на телеге, поглядывая по сторонам и предаваясь своим мыслям.
Едва заметная колея петляла промеж стволов деревьев, пропадала между кустарниками, выводила на пригорки и опускалась во впадины, которые нельзя было назвать оврагами, так как это было предгорье Саян, проглядывающих время от времени между верхушками леса.
Тайга пребывала в той золотой поре, когда листья деревьев уже потеряли свой ярко-зеленый летний цвет, переливаясь всеми цветами сентября, и только сосны, ели да редко попадающиеся кедры напоминали о вечном, что особенно чувствует человек, оказавшийся в этой дремучей глухомани.
Мерин знал дорогу к зимовью хозяина и ступал уверенно, изредка всхрапывая и подергивая своей большой умной головой. Кроме ног еще одна часть его тела пребывала в постоянном движении: хвост мотался из стороны в сторону, отгоняя полчища насекомых, которых в это время года в тайге еще водилось в избытке.
Молодежь то уходила куда-то в сторону, то возвращалась к телеге, и смех ее разносился по округе, тревожа всякую летающую над землею и передвигающуюся по земле тварь.
Но вот и зимовье. Распределив обязанности между молодежью, Данила занялся мерином и поклажей. Туман обрел свое место под навесом сарая и равнодушно жевал брошенное в ясли сено, а хозяин прибирал упряжь, распаковывал рюкзаки и мешки. Иван разжигал костер, Виталий подносил хворост, Наташа готовила еду. Скоро на тагане уже дымился чайник, а в котелке кипело варево — нечто вроде таежного супа на скорую руку из мелко нарезанных картофеля, капусты, свеклы, моркови, лука. Варево девушка приправила тушенкой.
Запахи предстоящего ужина разносились окрест, и каждому хотелось побыстрее взяться за ложку, так как от выселок до зимовья было не меньше десяти километров, которые бригада преодолевала почти целый день с короткой остановкой на обед, состоящий из холодных закусок.
Отдыхать легли уже по темноте, да и то после того, как Даниле пришлось прикрикнуть:
— Имейте в виду, пострелы, завтра подниму чуть свет, а работенка предстоит тяжелехонькая, так что набирайтесь сил.
Данила и Наташа устроились в зимовье, Иван с Виталием — на сене в сарае.
Черная ночь с вызвездившимся небом накрыла постройки, людей, мерина Тумана, тайгу.
В Присаянье холода приступают рано, гораздо раньше, чем в других равнинных местностях, а туманы бывают такими густыми и росными, что ничего и никого не видать за несколько метров. Поэтому проснувшийся и вышедший из зимовья поутру человек поначалу не может понять: был ли ночью дождь или прослезилось росой буйное разнотравье. Но и роса сходит быстро, так что часам к десяти можно уже браться за колот.
После сготовленного Данилой Афанасьевичем завтрака молодежь принялась за работу с азартом. С колотом ходил внук Иван, на непродолжительное время сменял его Виталий, Наташа собирала падающую шишку. Мешки к терищу относил все тот же Виталий. Чтобы не терять времени, старший Белов тут же молол шишку на машинке для грубой обработки.
Орех в том году был действительно добрый — крупный, ядреный, сладкий.
Ближе к обеду Данила Афанасьевич сменил внучку, отправив Наташу готовить еду. Работа несколько застопорилась, так как старый промысловик не мог угнаться за молодыми парнями, а те, переговариваясь и смеясь на всю тайгу, устроили между собой нечто вроде соревнования — кто больше собьет с дерева шишек. Теперь колот оказывался в руках то одного, то другого. Собирали, пересчитывая, все вместе.
«Молодежь управится и без меня, — думал Данила, с улыбкой наблюдая за разгоряченными парнями. — Завтра пройдусь по путику, осмотрю хозяйство», — решил про себя.
И вечером, после ужина, сообщил о своем решении бригаде заготовителей.
— Меня не будет дня три. Вернусь, проверю, что вы тут без меня наработали, — предупредил больше для порядка, чем для острастки.
— Деда, возьми меня с собой, — подкатилась Наташа. — Очень хочется все посмотреть: леса здесь совсем не такие, как в «Калужских засеках» — вот бы здесь учредить заповедник. Представляешь, деда: Присаянский заповедник, и ты в нем хозяин! Здорово?
