Бен Кейн - Дорога в Рим
Разгадав тактику Цезаря, Ромул усмехнулся. Еще гладиатором на арене он понял, что для успеха в бою главное — знание противника, готовность к схватке и умение пользоваться удобным случаем. Цезарю, несомненно, по всем трем пунктам не было равных. Приказ каждому легионеру нести по фашине вызвал кое у кого ропот, но всерьез никто не возражал — и теперь сложенные вместе фашины станут основой защитного укрепления.
Интересно, что еще у Цезаря на уме… Сейчас римляне стояли на восточном берегу речушки, вдоль которой пролегал весь их путь от Зелы в сторону Амасии. Как и ручей, который бежал к ней от занятого врагами холма, речка была слишком мелководной, чтобы защитить понтийцев: легионерам не составило бы труда перейти оба потока вброд. Чуть впереди долина резко расширялась буквой «Т», ручей тек по левой ложбине. Дорога вела дальше, строго на север, через холмы: идти по ней — значит подставиться под фланговый удар. Впрочем, не для того Цезарь сюда шел, чтобы уклоняться от битвы…
— С холма их не выкурить, — объявил Петроний. — Только и ждут, чтоб мы принялись карабкаться вверх по склону.
— Цезарь не дурак туда лезть, — заметил легионер из соседней шеренги. — Даже ночью, даже к сонным.
По рядам пробежал смех, кто-то согласно закивал.
— Вон на той вершине позиция ничуть не хуже, чем у Фарнака. — Ромул махнул рукой в сторону левого склона, солдаты обернулись посмотреть.
Долины между холмами, преграждающие легионам путь к врагу, могут защитить и римлян — обе армии тогда окажутся в равной позиции. При Фарсале, перед битвой с Помпеем, легионы Цезаря так выжидали целую неделю.
— Значит, переть фашины еще и в гору, демон их побери, — прорычал сзади чей-то голос.
— Дурак! — рявкнул Петроний. — Да ты им порадуешься, когда понтийцы в бой полезут!
В строю заулюлюкали, незадачливый легионер примолк. Веселье, правда, тут же прекратилось — взревели букцины.
— Кру-гом! — раздался крик центурионов. — Стройся! Лицом на запад!
* * *Не прошло и часа, как римская армия, достигнув вершины холма, взялась за дело. Половина галатской пехоты и всадники рассредоточились, образовав заслон, остальные принялись окапывать лагерь рвом. Из вынутого грунта и фашин тут же строили защитный вал выше человеческого роста — длительных атак он не выдержит, но на первое время защитит. Пока римляне возводили переднюю и заднюю его стены, солдаты Дейотара трудились над боковыми.
Через некоторое время в долине показался караван мулов, нагруженных палатками и прочей поклажей, — то, что обоз оставили позади, означало лишь одно: приказа к наступлению можно ждать в любой миг. Ромул уже знал этот обычай Цезаря. «Застать противника врасплох — значит наполовину победить», — пробормотал Ромул, спускаясь со всеми к подножию холма, чтобы вывести мулов наверх. Непонятно только, как эта истина поможет против понтийцев.
Враг наблюдал за легионами весь остаток дня. Всадники сновали вверх-вниз по противоположному холму, разнося вести и приказы союзникам Фарнака по всей округе. Конница Дейотара то и дело наведывалась к понтийским укреплениям, стараясь вызнать побольше; вражеские всадники тоже рыскали чуть не вплотную к римским позициям. К сумеркам стало ясно, что понтийское войско превосходит легионеров втрое. Помимо отличной конницы и многочисленной пехоты Фарнак располагал силами, которых у Цезаря и в помине не было: фракийские пельтасты, туреофоры, иудейские застрельщики, родосские пращники, тяжелая конница по образцу парфинских катафрактариев, многочисленные серпоносные колесницы. Равнинный бой не принесет римлянам победы, лезть на защищенные укрепления бесполезно — мысли Ромула путались, душу грызли сомнения…
В пылающих лучах закатного солнца четко виднелись фигуры римских часовых на земляном валу — удвоенная на ночь стража не даст врагу напасть неожиданно. Остальные солдаты Цезаря, сидя у кожаных палаток, запивали жесткие походные лепешки кислым вином — ацетумом. Петроний и еще шестеро легионеров из одного с Ромулом контуберниума перебрасывались шутками у своего костра. Несмотря на обилие новых приятелей, Ромул чувствовал себя одиноко, ему было не по себе — сильнее прежнего хотелось вернуть времена, когда еще не погиб Бренн, не сгинул Тарквиний…
Ромул вздохнул. Думай не думай, ничего не изменишь. Даже Петроний, которому он без малейших сомнений доверил бы жизнь, не должен знать правду о его прошлом. Впрочем, сегодня Ромула не так уж тянуло вспоминать о том, что он рожден среди рабов. Одолевали другие мысли — он никак не мог привыкнуть к презрительным усмешкам, с какими солдаты Цезаря говорили о противнике, к их уверенности в близкой победе над гигантской армией Фарнака. Слишком уж похоже на настрой, царивший в войске Красса перед битвой при Каррах…
Однако проговориться о прежнем опыте значило навлечь на себя беду: в лучшем случае объявят лжецом, в худшем — дезертиром. Оставалось помалкивать и верить в полководческий талант Цезаря.
* * *Следующее утро выдалось погожим и ясным, занимался солнечный день. Привычно запели трубы, пробуждая лагерь от сна, — походный распорядок оставался прежним даже в двух шагах от неприятеля. После легкого завтрака почти всех солдат отправили укреплять вал вокруг лагеря: земляная насыпь с фашинами могла защитить лишь на одну ночь, для серьезной обороны она не годилась.
Работа закипела. Наружную часть вала окружили заостренными кольями, оставив место для обхода часовых, тут и там неровными рядами вырыли глубокие ямы, на дно которых побросали триболы — железные шарики с острыми шипами. Земля, которую усеяли осколками крупных камней, разбитых молотами, напоминала ощеренную пасть исполинского демона. Ромул поразился, узнав, что в Алезии такие же укрепления — к тому же двусторонние — тянулись на целых пятнадцать миль.
Перед лицом грозного врага, уже знающего вкус победы над Римом, такие приготовления никак не казались лишними. Да и само место, где Митридат некогда разгромил римское войско, не обнадеживало — победу в таких условиях добыть непросто.
На площади посреди лагеря уже установили баллисты — двухплечевые катапульты, которые во время похода везли разобранными; теперь они были обращены к северу, где виднелось войско Фарнака. Снарядами для них обычно служили крупные камни, на добывание которых сейчас отрядили две группы легионеров с мулами. Метательные орудия, пожалуй, составляли единственное преимущество Цезаря, урон от них бывал немалым — Ромул еще хорошо помнил разрушения, причиненные врагу баллистами Забытого легиона в последней битве.
