Томас Майн Рид - Отважная охотница. Пропавшая Ленора. Голубой Дик
Кроме того, Снивели не особенно любил Голубого Дика, смотрел на него, как на ленивый и полный мятежных мыслей субъект, который может самым дурным образом влиять на своих товарищей.
Получив уверение от Блонта, что тот лично ответит перед отцом за свое распоряжение подвергнуть Голубого Дика самому жестокому наказанию, надсмотрщик более не считал себя вправе отказываться от его исполнения.
Описываемая сцена происходила на открытом дворе, замыкаемом только с одной стороны рядом конюшен, позади главных зданий плантации.
Посредине двора находился насос, облицованный почерневшим от времени дубом; рычаг этого насоса был так велик и массивен, что только самый сильный человек мог поднимать и опускать его в течение нескольких минут.
Вода, поднимаемая насосом, падала с высоты пяти футов в большое деревянное корыто, служившее для водопоя лошадей и прочих домашних животных.
Корыто всегда было наполовину заполнено водой. Принимая во внимание палящий зной, который царит в долине Миссисипи, следовало бы предположить, что вид этого примитивного бассейна должен был радовать обитателей плантации. Но невольники мистера Блэкаддера смотрели на это приспособление с тем же ужасом, с каким приговоренный к казни смотрит на эшафот.
Более половины несчастных существ в разное время перебывали под насосом, светлые струи которого в течение долгих минут впивались в их черепа, подобно железным гарпунам.
Это наказание стало применяться на плантации Блэкаддеров особенно часто с тех пор, как там начал распоряжаться Блонт.
Мистер Снивели знаком подозвал к себе нескольких наиболее сильных негров и передал им приказание молодого господина. Негры выказали полнейшую готовность произвести требуемую экзекуцию, так как это касалось Голубого Дика.
Молодой мулат не пользовался симпатией у обитателей плантации. Сами негры смотрели на него очень косо: им казалось, что он добивается власти над ними. А происходило это потому, что будучи полубелым, Голубой Дик был слишком горд, чтобы близко сходиться с неграми, и всегда относился к ним с высокомерной презрительностью.
Голубой Дик первый раз подвергался тяжелому наказанию, но нередко подводил под него товарищей, обвиняя их в непокорности, хотя сам чаще других бывал виноват в непослушании, но старый Блэкаддер почему-то многое прощал ему, что делало мулата более смелым и заносчивым.
Негры прежде всего требуют справедливости, и предпочтение, оказываемое Голубому Дику, такому же невольнику, как они, сильно возмущало их восприимчивые души.
Не скрывая своей радости по поводу того, что, наконец-то, и гордый Голубой Дик будет поставлен в равное положение, негры, которым Снивели приказал вести мулата к насосу, приблизились к своему нелюбимому товарищу.
Двое из них подхватили мулата за плечи, двое — за ноги и понесли к насосу. Они положили его в корыто и крепко привязали к железным перекладинам так, что голова Голубого Дика очутилась как раз под отверстием насоса. После этого привязали и голову, чтобы он не мог ее повернуть: при малейшем движении его задушили бы сжимавшие шею ремни.
— Хорошо! — крикнул молодой Блэкаддер. — Теперь можете оставить его. — Затем, обратившись к громадного роста негру, ожидавшему приказания у рычага насоса, добавил:-Валяй, Бланко! Задай ему двойную порцию! Не жалей воды!
Бланко, походивший скорее на хищного зверя, чем на человека, уже несколько раз подвергался такому наказанию. Оскалив зубы, со злорадной усмешкой, доказывавшей, что он хорошо знаком с тем, что сейчас придется вытерпеть ненавистному мулату, негр поспешил привести в действие насос.
Выкачиваемая сильными руками вода полилась широкой струей на череп мулата, ударяя прямо в темя, что было особенно мучительно.
Толпившиеся вокруг негры, покатываясь от дикого хохота, изощрялись в злых и грубых остротах над своим злополучным товарищем.
Бедному Голубому Дику было больно не столько от насмешек негров и от самого наказания, сколько от того, что он заметил среди зрителей Сильвию, очевидно, тоже любовавшуюся его позором и страданиями.
Слух о том, что мулата приговорили к наказанию водой, привлек всех негров обоего пола, так что вокруг места экзекуции вскоре собралась большая толпа, из которой никто не пожалел мулата; все одинаково хохотали и осыпали несчастного насмешками, с зверской жестокостью наслаждаясь его мучениями.
Явились даже белые обитатели господского дома, среди которых особенно выделялась Клара Блэкаддер, сестра Блонта, девушка лет двадцати, очень миловидная, нежная и изящная.
Стоя на балконе дома, эта прелестная молодая девушка глядела на ужасную сцену пытки невольника с таким убийственным равнодушием, точно она присутствовала в театре на представлении какой-нибудь банальной комедии, сюжет которой ей давно известен.
Что же касается лица брата этой красавицы, то оно далеко не было таким бесстрастным, как ее; на нем, напротив, выражалось столько жестокой радости и злобного торжества, что посторонний наблюдатель ужаснулся бы при взгляде на это лицо.
Действительно, страшно было смотреть на этого юношу и на его ровесника-невольника, из которых первый торжествовал победу деспотизма, а второй терпел двойную пытку — физическую и моральную. Тот же наблюдатель сразу подметил бы странное сходство между этими двумя молодыми людьми, несмотря на огромную разницу в их общественном положении.
Не будь у мулата такой смуглой кожи и таких курчавых волос, он мог бы показаться двойником Блонта Блэкаддера, до такой степени у них было много общего в чертах лица и во всей фигуре.
Впрочем, в данную минуту это сходство не так бросалось в глаза, потому что под воздействием страшной пытки лицо мулата было искажено до неузнаваемости
Сквозь густую струю воды, беспрерывным потоком стекавшую по лицу истязуемого, зрители ясно могли различить его неподвижный взгляд, полный жгучей ненависти, устремленный на всю эту бездушную толпу, наслаждавшуюся его страданиями и позором.
Через водяной занавес видны были и его посиневшие губы, особенно страшно искривившиеся, когда он заметил в толпе Сильвию.
Это придавало ему еще больше мужества. Он собрал все свои силы и не только не просил о пощаде, но даже не издал ни одного звука, несмотря на то, что испытываемые им страдания от бившей в темя воды были выше человеческих сил.
Только тело его судорожно извивалось, и он все время рисковал быть задушенным накинутой ему на шею ременной петлей.
Наконец, один из присутствовавших негров, не раз сам испытавший то, чему подвергался теперь несчастный мулат, не выдержал и крикнул, что пора бы прекратить пытку. Остальные негры замахали на него руками, но Снивели воспользовался этим. Приказав Бланко остановиться, он спросил Блонта:
