Андрей Буровский - Орден костяного человечка
— Сегодня он не пил этой жидкости… — вступился за папу Василий.
— Пил, — безнадежно махнул рукой Сопа. — Все они сегодня это пили. Одна только надежда, что нас увидит одна из женщин в лагере… К которой порой ходит твой отец.
— Маша?! — оживился Евгений. — Она очень хорошая, Маша, можно попробовать. Давайте я ее счас позову.
Трудно сказать, что говорил Евгений Ли Мэй и что отвечала ему девушка, но прошло не очень много времени, и силуэты заскользили от дальней палатки к этому тихому склону. Дождя все не было, луна заливала траву, только проносящиеся тучи отбрасывали странные угольно-черные тени на местность.
— Женя… Ты мне хотел показать этих двух людей? Здравствуйте.
— И тебе здравствовать долго, — серьезно ответил ей Сопа. — Ты не будешь нажимать на глазное яблоко?
— Н-нет… А что, надо нажимать?
— Ты веришь, что я существую?
— Я верю… Вот вы — сидите.
Вежливая Ли Мэй не способна была называть «на ты» седого Сопу с его морщинистым лицом. Сопа принял это за признание, что существуют все трое.
— Я — великий ученый, знаток священных текстов Сопа, — произнес Сопа, резко подавшись вперед. — А это наш царь Джамаспа; для него и сделана эта гора, которую вы раскопали неизвестно зачем. Третий из нас — мой ученик Сраоша, он сошел в землю живым, чтобы быть со мной и со своим царем и чтобы хранить вместе с нами то, что положено с Джамаспой.
Сопа посидел, немного понаблюдал за спокойным, интеллигентным лицом Ли Мэй.
— Что, страшно? — сварливо спросил вдруг Сопа.
— Нет, интересно… Вы — это те самые люди, которых похоронили в кургане?
— Но ты веришь, что мы существуем?
— Вы спрашиваете второй раз… Да, я верю, что вы существуете. Но я не понимаю, как вы можете сидеть и разговаривать со мной? Вы же умерли две тысячи лет назад?
— Две тысячи двести восемьдесят восемь лет назад, если быть совершенно точным… А что?
— Мне просто очень странно это. И вы не отбрасываете тени… как будто вы барсуки или лисицы.
— Мы не барсуки. Это восточные дикари придумали, будто барсуки превращаются в людей и не отбрасывают тени! А мы люди.
— Я вижу… Но тени вы не отбрасываете, это точно.
— Не отбрасываем, но мы все равно люди…
— Давайте я разбужу одного человека… Он больше других может разобраться в том, существуете вы или нет.
Сопа только пожал плечами.
Володе снилось что-то приятное — кажется, что он шел к речке в жаркий день, а какая-то нахальная муха все садилась и садилась ему на лоб.
— Э-эй… Володя, проснитесь… — упорно повторяла эта муха.
— Ли Мэй?! Что-нибудь случилось в лагере?!
— Ничего плохого… Но, Володя, вам придется встать, у нас тут гости…
— Кто такие?
— Не могу вам сказать… Давайте я постою возле палатки, а вы пока оденетесь.
— Интересно, перестанет меня кидать из стороны в сторону?! Который час?
— Около двух. И если вас кидает, вы тогда опирайтесь на меня.
Естественно, Володя только фыркнул и постарался идти поровнее. Вот и «гости»… Володя сразу узнал человека в пышном уборе из перьев, в какой-то легкомысленной накидке.
— Это вы кричали мне, что вы не галлюцинация?!
— Я, — широко улыбнулся Джамаспа.
— Ага… Как я понимаю, на самом деле вы не галлюцинация? Правильно?
— Ну посмотрите вы на меня внимательнее! — почти закричал Джамаспа.
— Смотрю…
Володя плюхнулся на траву.
— Значит, все-таки вы из кургана…
— Из кургана.
— Приходится верить… хотя не верить было бы гораздо проще. И знаете что? Позову-ка я брата, пусть он тоже с вами пообщается… Не против?
— Володя, мы как раз хотим, чтобы вас стало побольше. Может, тогда вы будете больше нам верить. А то заладили — галлюцинация, галлюцинация…
Володя пристыженно молчал.
Васька вылез из роскошного спальника какого-то рыжего меха.
— Это альпака?
— Нет, викунья. Давай Анну не будем будить?
— Как хочешь… Но сам ты там здорово нужен.
Вроде бы не швыряло Ваську из стороны в сторону от вчерашнего злоупотребления портвейном и сегодняшнего недосыпа, но тут схватился бедный Василий за голову:
— Гос-споди… и здесь такие же бегают…
— «Такие же» — это как на Маракуни?
— И тут! И тут эти… индейцы-новаторы!
— Какие «индейцы»! Ты хоть посмотри на них внимательно — это же европеоиды. Ярко выраженные арийцы.
Володя кинул в костер охапку хвороста — все из того же кухонного фонда, не подлежащего разбазариванию. Огонь пополз по сучьям, стало значительно светлее, отсветы заплясали на лицах.
— Да, мы настоящие арийцы. Истинные арийцы, а что?
— Все в порядке, Сраоша… Просто мой брат очень далеко, на другом конце земли, встречал людей, которые носили такие же уборы из перьев. Это были плохие люди, так уж получилось.
— Такие украшения носят только лучшие из лучших! Каждое перо дается за какую-то заслугу.
— А они носят просто так, в этом-то все и дело…
— Они хотят перестать пахать землю, перестать разводить коров и овец, — вмешался Василий. — Они хотят опять начать жить так, как жили их предки лет пятьсот назад.
— Никто не может жить так, как жили пятьсот лет назад, — серьезно заметил Сраоша.
— Они думают, что все это принесли им испанцы… такие арийские племена.
— Тут, на реке Кем, до нас тоже жили люди, не знавшие коров и овец. Их было очень мало, потому что они только охотились на диких зверей. Теперь их много, потому что там, где можно поймать только одного лося, можно вырастить пятьдесят коров. Живущие в твоих местах люди не знают, что это так? — заинтересовался Сопа. — Ведь если они сделают то, что хотят, они скоро начнут есть друг друга.
— Они обещают, что съедят меня и мою жену, — заулыбался Василий, — и даже принесли как-то большие палки, чтобы насаживать нас на них и жарить.
Теперь сразу три головных убора качались в ритме осуждения.
— Тут неподалеку, на реке Тубе… Тут жили люди, которые ели других людей, и они как-то захотели нас съесть… — глаза Сопы даже затуманились от воспоминаний. — Мы гнали этих негодяев три дня через горы, мы вырезали треть их племени, мы отняли у них всех детей, еще не умеющих ходить, чтобы вырастить их у себя, как цивилизованных людей. Они будут знать, как жрать людей!
Сопа даже заулыбался от удовольствия вспоминать такие славные вещи.
— Но мы не поедали их трупов, — уверенно закончил Сопа и замотал головой. — И ты не должен позволить себя съесть, — уверенно продолжил он, возмущенно глядя на Василия. — Арийцы не должны позволять себя есть дикарям. Все люди — дети Ахурамазды, и если они не понимают этого, им нужно как следует объяснить. А не поймут — действовать силой.
