Эрнест Капандю - Рыцарь в черном плаще
— Боже! — вскричал сержант Тюлип. — Мы погибли!
— К счастью, мы умрем, — сказал один французский гренадер.
Этим гренадером был Ролан Даже, который спокойно и бесстрастно среди стрельбы ждал пули, еще не поразившей его. Редуты были пройдены, колонна англичан вышла на равнину, непоколебимо направляясь к мосту у селения Калонь. Победа, с утра сопутствовавшая французам, казалось, изменила армии Людовика XV, в которой замечался уже беспорядок.
XXI
Дом в Калони
— Урсула, Урсула! Что вы теперь видите?
— Ничего, дорогая Сабина, я давно ничего не вижу! Поднимается большой столб дыма на другом берегу реки.
— А где мой отец?
— Я уже не вижу его на мосту. Он, вероятно, перешел на другую сторону, чтобы разузнать что-либо.
— О Боже мой! Боже мой! — воскликнула Сабина, откинув голову на спинку кресла. — Я хочу пойти посмотреть, — прибавила она, сделав усилие, чтобы встать.
— Нет, нет! — вскричала Арманда, подбежав к ней и принудив девушку остаться в большом кресле, на котором та лежала. — Нет, не шевелитесь!
— А мой брат? Мой бедный брат?
Это происходило в маленькой комнате, в доме короля в Калони, в то время, когда английская колонна шла в атаку на редуты Фонтенуа.
Дом короля выходил одной стороной на Шельду; с этой стороны и располагалась комната, в которой по приказанию короля поместили привезенную накануне из Сент-Амана Сабину. Эта комната на третьем этаже была довольно велика и сравнительно хорошо меблирована. Окна ее были как раз над рекой.
Сабина, бледная, печальная, лежала в большом кресле, положив ноги на подушки. Урсула и Арманда Жонсьер стояли у открытого окна. Рупар, дрожащий, встревоженный, с цветом лица, который переходил от зеленого к желтому, с полузакрытыми глазами и открытым ртом, сидел на стуле среди комнаты и не смел пошевелиться.
Стрельба не прекращалась, черный дым вился клубами, ветер приносил запах пыли, пороха и крови, этот странный запах, свойственный полю битвы и знакомый только тем, кто участвовал в больших сражениях. С шумом пушечных и ружейных выстрелов смешивались крики, проклятия и какие-то иные звуки. Все это было страшно в полном значении этого слова.
— Брат мой! Мой бедный брат! — в отчаянии повторяла Сабина.
— Мужайтесь, Сабина! — сказала Арманда, целуя молодую девушку. — Мы победим, мы разобьем неприятеля!
— Но Ролан…
— Вот увидите, он вернется…
В эту минуту мощный залп заглушил все другие звуки. Стекла в окнах разлетелись вдребезги. Женщины были в ужасе. Рупар растянулся в кресле, свесив руки, опустив голову, как человек, лишившийся чувств.
— Я умер! — прошептал он.
Урсула высунулась из окна. Огромный огненный столб поднялся к небу. Это был взорван один из редутов. Потом дым закрыл все, и стрельба продолжилась с прежней силой.
— Брат мой, брат мой! — закричала Сабина. — Наверное, он погиб.
— Нет, нет! — возразила Арманда. — Он дерется за короля! Мужайтесь, Ролан слишком храбр для того, чтобы умереть так просто. К тому же его оберегают и сержант, и Нанон!
— Где же отец? Где мой отец? — с беспокойством повторяла Сабина.
— Там, на мосту, — отвечала Урсула, выглядывая из окна, — он смотрит в бинокль… О! Я уверена, что он не спускает глаз с короля.
— Мне хотелось бы его увидеть! — сказала Сабина, стараясь встать.
— Нет, не вставайте! — возразила Арманда. — Вы слишком слабы… Рупар сходит за ним.
Рупар не шевельнулся.
— Ну, иди же! — приказала Урсула.
— Подруженька! — сказал чулочник жалобным голосом.
— Ступай за Даже, он там, на мосту…
— На мосту! — повторил Рупар. — На мосту… куда падают ядра…
— Ядра, ядра! — закричала Урсула. — Ты разве боишься ядер?
— Конечно, — наивно отвечал Рупар.
— Разве ты не мужчина?
— Да…
— Иди! Немедленно!
— Милая моя, я не могу пошевелиться, — сказал Рупар жалобным голосом.
— Трус!
— Подведите меня к окну! — крикнула Сабина.
— Боже мой! — воскликнула Урсула. — О Боже мой! Что такое случилось? Бегут… солдаты на мосту…
— Отец! — закричала Сабина, вставая.
— Вон он! — сказала Урсула. — Он возвращается, он бежит сюда, в дом. Тебе нечего беспокоиться, — обратилась она к мужу, — ты похож на индейку, привязанную за лапу!
Рупар не отвечал; он все еще лежал в кресле неподвижно, как существо, лишенное чувств. Дверь отворилась, вошел Даже.
— Отец! — с радостью воскликнула Сабина.
— Что там? — спросила Арманда.
Даже был очень бледен, брови нахмурены, лицо горестно.
— Боже мой! — произнес он, как бы отвечая самому себе. — Я не знаю, чем все это кончится.
— Что? Что такое? — встревоженно спросила Урсула подходя к нему.
— Что-то с Роланом? — спросила Сабина с беспокойством.
— Нет, нет! — ответил Даже. — Я не имею о нем никаких известий.
— Но что же вы имеете в виду?
— Ничего, дочь моя, ничего! Я находился под впечатлением этого чудного сражения, — продолжал Даже с вымученной улыбкой. — Все идет хорошо… очень, очень хорошо… и я пришел сказать тебе, что скоро все кончится…
Сабина взглянула на отца. В его поведении было что-то странное, но она в самом деле подумала, что тот находился под впечатлением, произведенным на него сражением.
— Идите же и взгляните, что там происходит, — сказал Даже, взяв за руку Рупара и потащив его к окну.
— Я не хочу этого видеть! — плача ответил Рупар, отступая назад и закрывая глаза левой рукой.
— Надо все приготовить к отъезду, — сказал Даже очень тихим голосом.
— Что? — спросил Рупар, испугавшись таинственного тона Даже, глаза которого блестели.
— Надо иметь возможность бежать, если это окажется необходимым!
— Бежать?
— Шш! Не говорите так громко!
— Бежать… — повторил Рупар шепотом. — Ах! Святая Дева! Неужели мы разбиты?
— Молчите!
— Я так и думал! Мне никогда не везет! Мое первое сражение — и мы побеждены!
— Нет! Я предполагаю такой исход, но наверняка ничего не знаю.
— Ах, Боже мой, святой Варнава, все святые! — запричитал Рупар плачущим голосом. — Погибнуть в моих летах! Такая прекрасная будущность!
К счастью, грохот сражения не дал возможности Сабине уловить смысл слов Рупара, но Урсула подошла близко, услышала стенания мужа, и, хотя к ним давно привыкла, ее поразил их особенно плачевный тон.
— Что такое? — спросила она с нетерпением и ужасом.
— Англичане, с утра проигрывавшие, теперь вдруг начинают одерживать победу, — ответил Даже.
— Ах, Боже мой!
— Опасность так велика, что маршал прислал сказать королю, чтоб тот оставил поле сражения и переехал через мост.
— Он приедет сюда?
— Да.
— Мы погибли!
