Мишель Зевако - Кровное дело шевалье
— На втором этаже есть камин?
— А как же?
— Като, лети наверх и разведи там такое пламя, на котором можно было бы прожарить целую свиную тушу или жирненького монашка…
Като, подхватив несколько вязанок дров, побежала наверх.
— Что ж, приступим! — объявил отец.
Оба Пардальяна бросились в подвал и мгновенно перенесли на второй этаж три кувшина с маслом, весь хлеб, который имелся в запасе, примерно пятьдесят бутылок с вином, железный ломик и кирку.
— Теперь лестница! — продолжал командовать Пардальян-старший.
Лестница в кабачке была деревянной и насквозь гнилой.
— Като, ты позволишь разгромить твое заведение?
— Громите, сударь, громите! — беззаботно ответила Като со второго этажа.
Отец и сын раскачали лестницу, затем залезли наверх и с помощью ломика и кирки окончательно выбили крепления из пазов в стене. А Като в это время повесила над огнем большой котел и вылила в него кувшин масла.
Входная дверь с грохотом слетела с петель, и солдаты начали раскидывать возведенную Пардальянами баррикаду.
В эту минуту раздался страшный треск: рухнула лестница, ведущая на второй этаж.
— Като! — закричал Пардальян-старший. — Как у тебя?
— Кипит вовсю, сударь!
— Тащи сюда!
Като поднесла бурлящий котел к отверстию, зиявшему на месте сломанной лестницы. Внизу толпились солдаты. Вопли, брань, толкотня…
— Да раздобудьте же лестницу! — орал кто-то.
Пардальян-отец просунул голову в дыру и весело предупредил:
— Эй, господа! Отойдите-ка, а то как бы нам вас не ошпарить!
Он зачерпнул большим половником кипящее масло и вылил его вниз, прямо на нападавших. Ответом был дружный хор, в котором удивительным образом звучали в унисон крики, стоны, визги и ругательства. В одну секунду середина зала была очищена от атакующих.
— Като! Крошка! Готовь второй котел, да побольше!
— Готовлю, сударь, готовлю!
На улице послышались взволнованные голоса: появился плотник с длинной лестницей.
— Попытаемся проникнуть на второй этаж через окно! — вскричал Моревер.
— Ага! — ухмыльнулся Пардальян. — Перегруппировываются… Ну, ребятки, сейчас начнется потеха!..
Гвардейцы приставили лестницу к окну, разбив ее концом стекло. Пардальян-старший открыл створки и посмотрел вниз: человек пять один за другим карабкались вверх. К окну подбежал шевалье, и отец с сыном, схватившись за ближайшую перекладину, уперлись ногами в пол и с силой оттолкнули громоздкую лестницу от дома. Она накренилась — и рухнула; под ней на грязной мостовой распластались два солдата. А осажденные уже взгромоздили на подоконник котел с маслом и резко опрокинули его… Кипящее масло хлынуло на улицу… Кто-то дико взвыл, и нападавшие в панике отступили.
Гвардейцы явно не ожидали столь решительного отпора. Атака захлебнулась… С поля боя уже унесли пятнадцать солдат, раненных, зашибленных или ошпаренных, а оба Пардальяна не получили еще ни единой царапины!
Като опять укрепила котел над очагом и вылила в посудину следующую порцию масла.
А на улице бурно обсуждали план кампании.
— Если эти безумцы так любят горяченькое, подпалим трактир! — предложил разъяренный Моревер.
— Огня! Огня! Поджарим бандитов прямо в их берлоге! — возликовали зеваки.
— О Боже! — всплеснула руками Като. — А ведь они нас точно подпалят.
— Похоже! — согласился ветеран.
— Эй, Като, а что находится за стеной? — поинтересовался шевалье.
— Другой дом… Хозяин разводит кур и продает их…
— Молодец, сынок! — обрадовался отец. — Попытаемся выбраться через соседнее здание!
Шевалье вооружился ломиком и принялся долбить каменную кладку, Пардальян-старший помогал ему киркой. Но стена была крепкой, и весь дом заходил ходуном. К счастью, на улице стоял такой гвалт, что никто не слышал глухих ударов. Гвардейцы подтаскивали к трактиру вязанки хвороста, кучи которого с каждой минутой увеличивались в размерах.
Вскоре от этих куч повалил черный дым, и огонь, взметнувшись ввысь, перекинулся на стены кабачка.
Дом Като сгорел дотла, пострадали и соседние здания, которые удалось спасти с большим трудом. В пламени едва не погибла вся улица Монторгей; впрочем, ее судьба мало беспокоила людей, устроивших этот пожар. Самым важным для Моревера, Келюса и Можирона было то, что они могли доложить в Лувре о своей блистательной победе.
Моревера пригласила к себе королева-мать, а оба фаворита поспешили к герцогу Анжуйскому.
Столкнувшись с сияющим Моревером, де Нансе стал от зависти желтым, как лимон, и таким же кислым.
— Ваше величество, — торжественно объявил Моревер, — вы отомщены: мы загнали этого молодого негодяя в ловушку и сожгли там заживо, уничтожив заодно и его бандитское логово.
— Моревер, — ласково улыбнулась Екатерина Медичи, — я сообщу о вашем подвиге государю.
— Я счастлив, ваше величество. Должен вам сказать, что толпа на улице ликовала, но, конечно, не потому, что поджарили этого юного нахала. Я сказал собравшимся, что в доме жгут гугенотов, и наши добрые парижане, мадам, искренне обрадовались…
— Не так громко, Моревер, — заметила Екатерина с иронической улыбкой, — вы же знаете, мы заключили с ними мир.
— Одно другому не мешает, — самодовольно заключил Моревер.
А Келюс и Можирон наперебой рассказывали герцогу Анжуйскому:
— Монсеньор, мы отплатили злодею за оскорбление, которое он нанес вам… Правда, из-за трусости Моревера мы провозились слишком долго… Если бы не он, мы бы управились гораздо быстрее. Но в любом случае этот юный проходимец больше не будет докучать вам. Он обращен в пепел!
Герцог Анжуйский красил брови. Не отводя глаз от зеркала, он ласково похвалил своих фаворитов:
— Вы, и правда, мои настоящие друзья. Как бы мне хотелось взойти на престол — хотя бы для того, чтобы достойно вознаградить вас!
XL
КАК ПАРДАЛЬЯН-СЫН СНОВА ОСЛУШАЛСЯ ПАРДАЛЬЯНА-ОТЦА
Королева Екатерина и герцог Анжуйский были обмануты: ни Пардальян-старший, ни Пардальян-младший не погибли. Уцелела и толстуха Като.
Когда занялись подожженные вязанки дров, густой белый дым заполнил второй этаж, где находились осажденные. Пахучие клубы, поднимавшиеся от сухого хвороста, не были, однако, удушливыми. У наших героев еще оставалось время. Шевалье уже минут пять долбил киркой стену; когда Жан в изнеможении остановился, его сменил Пардальян-старший. Они работали на ощупь, потому что уже ничего не видели в дыму.
Прошло несколько тревожных мгновений. Оба Пардальяна и Като почувствовали, что им не хватает воздуха; смерть уже подступила к ним вплотную, но тут Жан Нансе отчаянный удар, и кирка пробила кладку насквозь. Несколько кирпичей выпало, и образовалась довольно большая дыра.
