Владимир Балязин - Дорогой богов
Куно подумал об этом, но ни зла, ни обиды не почувствовал, как будто это не он, Куно фон Манштейн, а какой-нибудь французишка или полячишка валялся на краю болота, брошенный своими боевыми товарищами, верными камрадами — паршивыми трусами и каторжной сволочью.
Он еще раз попытался встать и снова упал. Тогда он с трудом перевернулся на живот и пополз к лесу. На этот раз Куно понял, что он совершенно оглох, ибо ему не было слышно ни шороха травы, ни шума ветра. Он полз бесшумно, как в страшном сне, которому нет ни конца ни края.
Лес уже был совсем недалеко, когда Куно увидал идущего навстречу ему человека. Человек этот медленно плыл навстречу, низко наклонив большую тяжелую голову. Наверное, оттого, что Куно смотрел на приближающегося человека снизу вверх, он казался ему настоящим гигантом.
Гигант приближался, опираясь на ружье и осторожно переставляя толстые ноги. Сердце Куно тревожно забилось: ему показалось, что человек этот пройдет мимо, не заметив его.
Зажмурившись от страха, Куно закричал. Он не слышал собственного голоса, но отчетливо увидел, как гигант мгновенно рухнул, резко выбросив вперед ружье. Куно крикнул еще раз. Он умолял подойти к нему, кричал, что он ранен и безоружен. Наконец он увидел над собой огромную голову, маленькие медвежьи глазки и обвислые щеки, исполосованные глубокими шрамами.
— Шурке! — прошептал Манштейн побелевшими губами.
Тяжелая волосатая лапа уцепила Куно за ворот и рванула вверх. Вторая лапа ловко сорвала с плеча тяжелую кожаную сумку. Затем Куно ощутил страшный удар ногой в лицо и, опрокинувшись навзничь, почувствовал, как Пауль Шурке топчет его ногами, стараясь вмять в трясину его беспомощное и почти безжизненное тело…
Шурке не знал, что в десяти шагах от того места, где он ограбил и убил раненого Куно фон Манштейна, начинается трясина, через которую ни до, ни после него не проходил ни один человек.
Ваня пробыл в отряде Костюшко более двух лет. Он строил форты и мосты, дороги и дома. Почти год он строил Вест-Пойнт — могучую крепость из стволов столетних дубов и огромных камней. Осенью 1780 года, когда крепость была построена, в Вест-Пойнт приехал Джордж Вашингтон. Солдаты инженерного отряда все, как один, в новеньких, с иголочки мундирах выстроились во внутреннем дворе крепости.
Вашингтон, сопровождаемый группой офицеров и генералов, обошел строй и, по всему было видно, остался очень доволен и видом солдат, загорелых, обветренных, и построенной ими крепостью. Рядом с Вашингтоном шел высокий молодой мужчина в генеральском мундире, показавшийся Ване знакомым. Ваня долго вспоминал, где и когда видел он молодого генерала, но так и не вспомнил. Когда Вашингтон, прямой, строгий, неторопливый, обошел строй и встал посреди плаца, Ваня шепотом спросил стоявшего неподалеку офицера, как зовут сопровождающего Вашингтона генерала. И офицер так же шепотом ответил:
— Это начальник штаба главнокомандующего маркиз Лафайет.
Ваня тотчас же вспомнил: Лондон, торжественную процессию в честь нового мэра города, карету графа де Ноайя и мимолетную встречу с маркизом, утверждавшим, что вскоре повсюду в мире к власти придут люди из третьего сословия.
«Интересно, — подумал Ваня, — а не встречался ли маркиз с учителем после того, как я уехал из Англии?» И мысль эта уже не оставляла его в покое все время, пока Вашингтон благодарил солдат. Затем главнокомандующий со всей своей немногочисленной свитой подошел к Костюшко, стоявшему на правом фланге отряда, и крепко пожал ему руку.
Вслед за Вашингтоном Костюшко благодарил Лафайет, за Лафайетом— другие офицеры, сопровождавшие главнокомандующего.
Вечером в одном из больших залов крепости солдатам устроили торжественный ужин. В другом зале, поменьше, собрались офицеры. И в том и в другом залах тост сменялся тостом и одно блюдо следовало за другим. Когда веселье было в полном разгаре, к солдатам вышли главнокомандующий, генерал Лафайет и Костюшко. Едва ли кто из присутствовавших на торжестве рассчитывал на встречу с главнокомандующим. Вашингтон был неприхотлив, умерен в еде и питье, но мало кто видел его в окружении простых солдат в походе или на биваке. Он оставался аристократом, хотя и возглавлял революционную армию, и в общении с солдатами всегда строго соблюдал дистанцию, оставаясь генералом и джентльменом. И Ваня и многие его товарищи чувствовали изрядную неловкость при его появлении в зале, но три тоста, предложенных поочередно Вашингтоном, Лафайетом и Костюшко, сделали свое дело: вскоре всем показалось, что здесь собрались старые товарищи, среди которых нет ни старших, ни младших.
Ваня смотрел на лица солдат, на лица Костюшко, Лафайета и Вашингтона, и ему вдруг показалось, что это собрались не солдаты, а большая семья, собравшаяся вечером после тяжелой и долгой работы за одним огромным столом. И тогда Ваня встал и, подняв оловянную кружку с вином, громко крикнул:
— Господин главнокомандующий! Я прошу вашего разрешения произнести тост!
Шум застолья тотчас стих. Солдаты, одни с любопытством, другие с иронией, смотрели на высокого, широкоплечего славянина, полагая, что не очень крепкое вино крепко ударило солдату в голову.
Ваня взглянул прямо в лицо Вашингтону. Он увидел почти рядом с собою тонкие губы, энергичный подбородок, строгие, холодные глаза главнокомандующего. Заметил мелкие рябинки на щеках — следы перенесенной оспы, и громко произнес:
— Господин главнокомандующий! Я хочу обратить внимание всех присутствующих на одно обстоятельство, которое, наверное, не только мне кажется знаменательным. — Ваня вытянул вперед левую руку и, показывая пальцем на стоявших во главе стола офицеров, произнес! — Вы, сэр, — англичанин, ваш начальник штаба — француз, командир этого отряда — поляк. Я сам — русский. Что связывает нас воедино? Борьба за те истины, которые мы считаем непреложными. Борьба за свободу, равенство и стремление к счастью. Я хочу поднять Эту кружку вина за людей разных наций, собравшихся под знаменем революции. За союз этих людей. За их дружбу между собой. За общее дело, которое они совершают.
Необыкновенная тишина воцарилась в зале. В дверях появились офицеры, пировавшие в соседнем зале. Ваня посмотрел вокруг: англичане, французы, немцы, поляки стояли плечом к плечу. Казалось, что в зале Вест-Пойнта за деревянным некрашеным столом плечом к плечу стоят не солдаты, а Человечество, осознавшее, что все люди земли — братья друг другу.
Вашингтон медленно пошел вдоль стола. Вплотную подойдя к Ване, он чокнулся с ним такой же простой оловянной» кружкой, какие были у всех стоявших за столом. Медленно выпил вино и крепко пожал ему руку.
