Вальтер Скотт - Сент-Ронанские воды
— Дело ваше, сэр, еще не выиграно, — ответил Джекил, — и даже если вы его выиграете, у вашего брата останется достаточно средств, чтобы притязать на более блестящую партию, чем мисс Моубрей, — достаточно и без обширного неттлвудского поместья, на которое этот брак давал ему права. Но я бы хотел полюбовного соглашения между вами, если оно возможно. Вы ведь заявили, мистер Тиррел, что в этом деле вам чужды какие бы то ни было личные виды и стремления и что заботят вас исключительно покой и благополучие мисс Моубрей?
— Клянусь честью, это единственная цель моего вмешательства! Я отдал бы все, чем обладаю, за то, чтобы мисс Моубрей обрела хоть час покоя, ибо счастья ей уже не суждено изведать.
— Полагая, что она будет несчастна, — сказал Джекил, — вы, как я понимаю, основываетесь на характере моего друга. Вы считаете его человеком без нравственных принципов и, поскольку он провел вас в одной юношеской интриге, делаете вывод, что и теперь, в более зрелом возрасте, ему нельзя доверить счастье женщины, о которой вы так заботитесь?
— Не исключены и другие причины, — живо возразил Тиррел. — Но вы можете опираться и на те, о которых упомянули: их вполне достаточно, чтобы оправдать мое вмешательство.
— Ну, а если я предложил бы вам прийти к соглашению на нижеследующей основе? Лорд Этерингтон не пытается выдать себя за человека страстно влюбленного. Он охотно вращается в свете и не намерен удаляться от него. Здоровье у мисс Моубрей слабое, душевное состояние — неустойчивое она, по всей вероятности, предпочла бы уединенную жизнь. Допустим, — это только предположение, — что брак между двумя лицами, находящимися в таком положении, необходим или выгоден для них обоих допустим, что такой брак обеспечивает одной из сторон крупное состояние, а другую ограждает от всех последствий неприятной огласки, причем достигается это одним лишь совершением над ними брачного обряда. Предварительно мог бы быть заключен договор о раздельном жительстве супругов, обеспечивающий приличное содержание жене и формальный отказ мужа от каких бы то ни было притязаний на совместную жизнь. Такие вещи происходят чуть ли не ежедневно, если не в самый день свадьбы, то еще до окончания медового месяца. Мисс Моубрей была бы хорошо обеспечена, свободна и даже носила бы графский титул, если бы, — допуская, что ваши домогательства обоснованны, — вы согласились уступить его супругам.
Наступило продолжительное молчание, в течение которого Тиррел неоднократно менялся в лице, а Джекил внимательно наблюдал за ним, не торопя его с ответом. Наконец Тиррел сказал:
— Многое в вашем предложении, капитан Джекил, может быть и соблазнило бы меня принять его: таким образом был бы разрублен этот гордиев узел и достигнут компромисс, до известной степени обеспечивающий мисс Моубрей спокойное существование в будущем. Но я скорее доверился бы змее с ядовитым жалом, чем вашему другу, разве что он будет по рукам и ногам связан соображениями личной выгоды. Кроме того, я уверен, что несчастная женщина погибнет, будучи поставлена перед необходимостью встречаться с ним, даже если эти встречи сведутся лишь к тем мгновениям, когда они будут стоять рядом у алтаря. Есть и другие возражения…
Он внезапно умолк, задумался на миг, а затем продолжал спокойным, полным самообладания тоном:
— Может быть, вы и теперь еще думаете, что у меня есть свои личные, корыстные побуждения. И, может быть, вы считаете себя вправе питать в отношении меня те же подозрения, которые — откровенно в этом признаюсь — порождают у меня все предложения, исходящие от вашего друга. Тут уж ничего не поделаешь. Я могу противопоставить этому неблагоприятному впечатлению лишь честный и откровенный разговор. И вот теперь я хочу сделать вам — в духе полной честности и откровенности — свое предложение. Друг ваш привержен к титулу, богатству и всем светским преимуществам, во всяком случае, не меньше, чем это свойственно прочим светским людям, — это вы должны признать, а я не стану оскорблять вас предположением, что он привержен к ним сверх меры.
— Мне известно очень мало людей, которые не стремились бы ко всем этим благам, — ответил капитан Джекил, — и я готов чистосердечно согласиться, что он и не делает вида, будто взирает на них с философским равнодушием!
— Отлично, — подхватил Тиррел. — Впрочем, сделанное вами только что предположение указывает, что его стремление получить руку мисс Моубрей целиком или же почти целиком внушено корыстными побуждениями, поскольку вы считаете, что он согласился бы в самый день свадьбы расстаться с нею, лишь бы ему за это было обеспечено владение неттлвудским поместьем.
— Предположение я сделал от себя, не будучи уполномочен на это, — ответил Джекил. — Но незачем отрицать — из самой сути его следует, что я ни в какой мере не считаю лорда Этерингтона пылким влюбленным.
— Прекрасно, — отозвался Тиррел. — Так вот, поймите сами и заставьте его хорошо понять, что богатство и титул, которыми он сейчас владеет, зависят от моей доброй воли, что ежели я предъявлю свои права, о которых гласит прочитанная вами только что бумага, ему придется распроститься с графским титулом, превратиться в обыкновенного человека, лишиться большей части своего богатства, и эта потеря далеко не уравновесится неттлвудским поместьем, даже если он его получит, а получить его он может лишь после судебного процесса, исход которого сомнителен и который сам по себе достаточно постыден.
— Согласен, сэр, — сказал Джекил, — довод ваш убедителен. Что же вы предлагаете?
— А то, что я откажусь от предъявления своих прав на титул и состояние, что я предоставлю Вэлентайну Балмеру владеть захваченным титулом и незаслуженным богатством, что я приму на себя строжайшее, торжественное обязательство не оспаривать у него владения титулом графа Этерингтона и связанными с этим званием поместьями, но при условии, что он даст женщине, чей душевный мир он навеки нарушил, пройти остаток злосчастного жизненного пути, не докучая ей брачными предложениями или какими-либо иными домогательствами, основанными на его же предательском поступке, короче говоря — при условии, что на будущее время он перестанет донимать Клару Моубрей своим присутствием, речами, письмами, посредничеством третьих лиц и будет вести себя по отношению к ней так, словно его и вовсе не существует.
— Предложение это — необычайное, — сказал капитан. — Могу я спросить, вполне ли серьезно вы его делаете?
— Ваш вопрос не удивляет меня и не обижает, — ответил Тиррел. — Я, сэр, такой же человек, как все другие, и не делаю вида, будто я выше того, к чему люди обычно стремятся — почетного места и некоторого уважения в обществе. Я отнюдь не романтический чудак, не придающий значения жертве, на которую он идет. Я отказываюсь от положения, которое должно быть для меня тем ценнее, что с ним связано, — говоря это, он покраснел, — доброе имя моей глубоко мною чтимой матери. Решая не притязать на него, я тем самым нарушаю последнюю волю умирающего отца, который хотел, чтобы я заявил свои права и тем самым показал всему свету его раскаяние, ускорившее, может быть, его кончину ведь он надеялся, что столь открытый акт раскаяния хоть немного уменьшит его вину. Я отвергаю высокое положение у себя на родине и добровольно становлюсь безыменным изгнанником, ибо когда у меня будет полная уверенность, что покой Клары Моубрей обеспечен, я тотчас же покину пределы Британии. Все это я делаю, сэр, не в минутном приступе пылких чувств, а отлично понимая и зная цену тому, от чего отказываюсь тем не менее я это делаю, делаю по доброй воле, ибо для меня лучше пойти на это, чем стать причиной новых бед для той, кому я уже причинил достаточно и даже чересчур много зла.
