Саймон Скэрроу - Гладиатор по крови
Однако Юлия была жива и здорова, чем Семпроний и утешал себя. Она находилась в лагере Катона в Оло. И это сделало особенно неприятным сенатору тот приказ, который он вынужден был послать Катону. Однако он понимал, что обязан как можно быстрее послать погоню за Аяксом. Император потребует этого. Посему центурионам Макрону и Катону надлежало взять след Аякса и захватить его в плен или убить вместе со сторонниками. Теперь, когда кризис завершился, Семпроний аннулировал временное возведение Катона в трибуны, и молодой человек возвратился к прежнему рангу. Его приказ извещал Макрона и Катона о том, что они действуют со всеми полномочиями от лица правителя Крита, и все встреченные ими римские чиновники должны оказывать обоим всю возможную помощь. Аякса с его бандой следовало истребить со всей возможной полнотой и безжалостностью, так, чтобы все жители империи узнали, какая участь ждет рабов, восставших против своих господ. Для преследования были выделены две либурны из эскадры, которой командовал Бальб, и две центурии легионеров. Центурион Фульвий уже нажаловался легату в Египет и, вне всякого сомнения, попытается рассорить их. Плохо это, очень плохо, подумал сенатор. Он-то будет вечно благодарен Петронию за поддержку, и уже поклялся Юпитеру Лучшему и Величайшему в том, что однажды расплатится со старым другом за помощь.
Направившись прямо в штабную палатку, Семпроний встретил там дочь. После нежных объятий, сенатор отстранил ее на расстояние вытянутой руки, разыскивая в ее глазах признаки боли и незаживающей раны. Юлия только улыбнулась в ответ.
— Со мной все в порядке, отец. Правда, в порядке. И не надо смотреть на меня такими глазами.
Семпроний вновь прижал ее к себе, поскольку не доверял себе самому, не верил, что сумеет сдержать готовую пролиться слезами радость, переполнявшую его сердце. Наконец он разжал объятия.
— А теперь скажи, где находится твой жених?
— Внизу, у воды; они с Макроном следят за загрузкой своих кораблей. — Умолкнув, Юлия посмотрела на отца. — Неужели он должен плыть? И так скоро?
— Ты знаешь, что должен, — твердым тоном ответил Семпроний. — Это его долг.
— Долг. — Юлия печально улыбнулась. — Вечно этот долг. Его проклятие, я бы сказала.
Сенатор печально улыбнулся:
— Да, вечное проклятие тех, кто служит империи за честь и за совесть, моя дорогая. Пойдем же, отыщем его.
Обе либурны находились за поврежденными судами хлебной флотилии, и, подъехав к военным кораблям, Семпроний и Юлия увидели, что погрузка заканчивается. Оставшиеся в одних рубахах легионеры вносили на корабли запасное оружие, панцири, провизию и воду, поднимаясь на корабли по узким трапам, спущенным с бортов на мелководье. Макрон и Катон, стоя на берегу, обменивались замечаниями, контролируя погрузку и делая пометки на большой навощенной табличке. Заметив приближение правителя и его свиты, оба отсалютовали.
Спешившись, Семпроний подошел к ним.
— Рад видеть тебя снова, Макрон. А я уж боялся, что навсегда лишился этого удовольствия.
Макрон заметно похудел, и лицо его все еще шелушилось после долгого пребывания на солнце. Шагнув вперед, он принял протянутую к нему руку Семпрония.
— Меня не так просто убить, господин. Так было всегда и будет впредь.
— Рад слышать это!
Они обменялись улыбками, после чего Семпроний повернулся к Катону.
— Ты не станешь возражать, если я сперва обменяюсь парой слов с Макроном, прежде чем поговорю с тобой?
— Нет, господин, — ответил Катон, слегка нахмурясь, и повернулся к Юлии. — Можешь пока посидеть рядом со мной.
Они направились к последней партии грузов, сложенной на берегу, и опустились на песок. Юлия припала головой к плечу Катона, он обнял ее за плечи. Какое-то мгновение они просто молчали, слишком глубоко осознавая неизбежность разлуки. Наконец Юлия произнесла:
— Это нечестно.
— Нечестно.
— Ты хотя бы представляешь, сколько продлится твое отсутствие?
— Это зависит от Аякса. Но я вернусь в Рим сразу же, как только он будет захвачен в плен или убит. Клянусь тебе.
Юлия молча кивнула, и Катон понял, что девушка старается не выдать свои чувства. Время от времени он оглядывался на сенатора и Макрона, углубившихся в оживленную беседу. Держа ветерана за руку, Семпроний как будто бы старался убедить его в справедливости своей точки зрения. Сперва Макрон обнаруживал некоторые колебания, но, наконец, бросив короткий взгляд на Катона и недолго подумав, согласился, и они обменялись рукопожатиями.
— Катон! — окликнул его Семпроний.
Они с Юлией поднялись и подошли по песку к сенатору. Макрон был очень серьезен, на лице Семпрония угадывалась озабоченность.
— Мне пришлось принять трудное решение, Катон, которое, возможно, сначала покажется тебе непосильным, — начал Семпроний. — Однако, по моему мнению, новое твое задание будет иметь больше шансов на успех, если ты примешь на себя командование.
— Я? — удивился Катон, посмотрев на сенатора и переведя взгляд на Макрона. — С чего вдруг?
— Так говорит сенатор, — ответил Макрон. — И он прав. Я согласен с ним.
— Но почему? — Ситуация была неприятна Катону. Он всегда полагал, что все грядущие годы ему суждено служить под началом Макрона. И это казалось ему вполне естественным. Макрон научил его всем тонкостям солдатского дела. Опыт и личные достоинства Макрона-солдата Катон всегда ставил себе примером, когда нуждался в таковом. Он повернулся к Семпронию. — Господин, я польщен, но не могу принять это назначение. Макрон превосходит меня.
— Во многом превосходит, — согласился Семпроний. — Но это задание потребует большей тонкости, более широкого кругозора, чем чисто солдатское дело. Вот почему я выбрал тебя. — Он засунул руку в небольшой кисет, висевший у него на поясе, и извлек из него свиток. — Вот письмо о возведении тебя в ранг префекта.
— Префекта? — изумился Катон. Этот ранг открывал ему путь к командованию когортой ауксилариев.
— Конечно, назначение должен утвердить император, — продолжил Семпроний. — Однако надеюсь, что я сумею убедить Клавдия сделать назначение постоянным. Ты заслужил это повышение более, чем кто-либо другой. Поздравляю.
Они обменялись рукопожатиями, после чего Макрон шагнул вперед.
— Мне также хотелось бы поздравить тебя… — и он с кривой улыбкой добавил: — Господин.
Слово это вонзилось в Катона как нож. Неправильное слово, неестественное в устах Макрона. Он заставил себя улыбнуться в ответ.
— Спасибо тебе… спасибо за все.
Кивнув, Макрон указал большим пальцем на дальнюю либурну.
