Феликс Дан - Падение Рима
– Да, если бы!.. – засмеялся Цетег. – Но Тейя недурно охраняет его.
– Вот потому-то мы и решили, что он должен умереть, этот Тейя. С его смертью готы недолго продержатся. И вот мы – человек пятнадцать лучших стрелков – заключили клятвенный союз против него. Как только наступит его очередь охранять вход, мы все – один за другим по очереди, потому что тропинка, ведущая к ущелью так узка, что только один человек может идти – пойдем против него. Передний вступит в единоборство. Остальные будут держаться насколько возможно ближе к нему, чтобы заступить его место, как только он падет, или следовать за ними в проход, если ему удастся убить Тейю. Хочешь присоединиться к нашему союзу? Ведь ты также ненавидишь этого чернокудрого героя?
– Охотно, пока я здесь, – ответил Цетег. – Но я скоро уезжаю в Рим.
Странная насмешливая улыбка промелькнула на лице Иоганна. Цетег заметил ее, но объяснил неверно.
– Ты же сам говоришь, – сказал он Иоганну, – что моя храбрость не подлежит сомнению. Но у меня есть дела более важные, требующие моего присутствия в Риме. Гибель же готов все равно неизбежна.
– Хорошо. В таком случае исполни мою вторую просьбу: пойдем в мой лагерь. Оттуда с вершины холма сквозь расщелину в скале видно, хотя немного, что делается у готов. Сегодня нам показалось, что готы как – будто затевают что-то. Пойдем, посмотри, – не ошибаемся ли мы. Только не говори Нарзесу о нашем союзе.
– Хорошо, идем, – ответил Цетег, и оба отправились. Придя туда, Цетег несколько времени смотрел на лагерь готов и заметив вскричал:
– Они приготовляются к нападению! Нет сомнения!
– А как ты думаешь, – быстро спросил Иоганн молодой, очевидно, недавно прибывший из Византии командир, которого Цетег не знал, – как ты думаешь, могли бы новые машины хватить отсюда до варваров? – те машины, знаешь, которые были последним изобретением Мартина, и которые мой брат повез к Риму?
– К Риму? – вскричал Цетег, бросив быстрый вопросительный взгляд на Иоганна. По телу его пробежала дрожь. Ему показалось, точно чья-то рука сжала его сердце. Он заметил, как Иоганн сделал быстрый знак юноше, чтобы тот молчал.
– К Риму? – беззвучно повторил Цетег, пронизывая взглядом Иоганна.
– Ну да, к Риму! – с досадой ответил наконец тот. – Зенон, этот человек – Цетег, префект Рима.
Молодой византиец поклонился и взглянул на Цетега с выражением, с каким смотрят на человека, о котором много слышали, но видят в первый раз.
– Цетег, – продолжал Иоганн, – это Зенон, сражавшийся до сих пор с персами. Он вчера только прибыл сюда из Византии.
– И его брат пошел к Риму? – спросил Цетег.
– Мой брат Мегас имеет поручение установить новые машины на стенах Рима, – ответил византиец. – Вероятно, он уже там. Мне же очень приятно лично познакомиться с величайшим героем западной империи, славным защитником гробницы Адриана.
Но Цетег уже не слышал его. Молча поклонившись, он повернулся и пошел в свою палатку.
– Возвратился ли Сифакс? – спросил он исаврийца, стоявшего на страже у входа.
– Да, начальник. Давно уже и с нетерпением ждет тебя. Он ранен.
Цетег быстро вошел в палатку.
– О мой господин! Мой великий лев! – в отчаянии вскричал Сифакс, бросаясь перед ним и обнимая его колени. – Ты обманут… погиб… ничто не сможет спасти тебя!
– Успокойся, – ответил Цетег. – Приди в себя. Ты ранен?
– Это пустяки: лангобарды не хотели пускать меня сюда и, как будто шутя, начали со мною спор. Но удары их ножей были очень нешуточные. Об этом, впрочем, не стоит и говорить. Но ты, мой лев, мой орел, моя пальма, мой источник, моя утренняя заря, – ты погибаешь!
И нумидиец снова бросился к ногам своего господина, целуя и обливая их горячими слезами.
– Говори по порядку, – сказал Цетег, прислонившись спиною к столбу и скрестив руки на груди. Голова его была гордо закинута, но он смотрел ни на Сифакса, а в пустую даль.
– О господин, я не могу рассказать по порядку. В купальне с Нарзесом был Василиск, Альбоин, и еще три человека, одетых лангобардами, – но я узнал Альбоина, Сцеволу и Аниция, сына Боэция.
– Не может быть! – вскричал Цетег. – Ты ошибся.
– Нет, господин, я хорошо узнал их. Они вчера только прибыли из Византии и требовали твоей головы. Я не понимал некоторых слов, – они говорили по-гречески, а я не так хорошо знаю этот язык, как твой, – но смысл я хорошо понял: они требовали твоей головы. Однако Нарзес сказал: «Нет, не надо убийства. Он должен быть судим и умереть по приговору». – «Когда же», – спросил сын Боэция. – «Когда наступит его время». – «А Рим», – спросил Василиск. – «Рима он никогда не увидит более», – ответил Нарзес.
Цетег быстро зашагал взад и вперед.
– Господин, в Риме происходит что-то важное, только я не мог хорошо понять, что именно. Аниций что-то спросил и затем назвал твоих исаврийцев. «О, – ответил Нарзес, – братья Мацеры прекрасно завлекли их в ловушку».
– Что? – вскричал Цетег. – Хорошо ли ты расслышал? Братья Мацеры? В ловушку?
– Да, он так и сказал: в ловушку. Альбоин заметил: «хорошо, что молодой Лициний ушел, – иначе не обошлось бы без жаркого боя». А Нарзес ответил: «Всех исаврийцев надо было удалят. Неужели можно было допустить до кровавой битвы в своем лагере? Король Тейя, наверное, воспользовался бы этим». О, господин, я боюсь, что они с умыслом завлеки твоих верных воинов.
– Да, я сам теперь почти уверен в этом, – мрачно ответил Цетег. – Но что говорили они о Риме?
– Альбоин спросил о каком-то новом предводитель – Мегас, давно ли он в Риме? – «Поспел вовремя для Лициния и исаврийцев», – ответил Нарзес.
Цетег застонал:
– О Лициний! и ты последовал за Юлием! – воскликнул он.
– «Но граждане Рима? – спросил Сцевола. – Они боготворят его!» – продолжал Сифакс. – «То было прежде. Теперь же никого они так не боятся и ненавидят, как этого человека, который силою хотел заставить их сделаться римлянами, героями», сказал Нарзес. – «А если они все же согласятся принять его? – спросил Альбин. – Ведь имя его действует обаятельно». – «О, двадцать пять тысяч армян в Капитолии свяжут лучше, чем их договор и клятва». – «Какой договори клятва?» – спросил Сцевола. – «Они поклялись открыть свой город только префекту Рима. Но они знали уже тогда, что префектом Рима назначен я. Мне, а не ему клялись они в верности», ответил Нарзес.
Цетег молча бросился на постель, закрыв лицо руками. Ни одного стона, ни одной жалобы не вырвалось из его груди.
– О господин, это убьет тебя! Но ты должен знать все, отчаяние придает силу.
