Артур Конан Дойл - Белый отряд
— Он мне очень по душе, честное слово! — одобрил сэра Найджела старый, мудрый командир. — Трудно придумать что-нибудь лучшее, если четыреста воинов вынуждены напасть на шестидесятитысячное войско.
— И я так полагаю, — пылко откликнулся Фелтон, — эх, скорее бы прошел этот день, а то несдобровать нам, если испанцы пронюхают, что мы здесь.
Едва он высказал свое опасение, как раздался грохот катящихся камней, звонкое цоканье копыт, со стороны гор выехал на белом скакуне смуглолицый всадник и, промчавшись через кусты, понесся вскачь по долине. Он ехал с поднятым забралом, в легких доспехах, на его левой руке сидел сокол, рыцарь беззаботно поглядывал по сторонам, как человек, настроенный на веселый лад и далекий от мысли о какой-либо опасности. Но вот взор его случайно упал на суровые лица людей, смотревших на него из зарослей. Вскрикнув от ужаса, он вонзил шпоры в бока лошади и помчался во весь опор к узкому выходу из ущелья. Он уже было достиг цели, отбросив заступивших ему дорогу лучников или свалив их наземь в бешеном галопе, когда Хордл Джон схватил его за ногу и мощным рывком стащил наземь, а двое других воинов поймали шарахнувшуюся от испуга лошадь.
— Ого-го! — загоготал Большой Джон. — Говори прямо, сколько коров получит с тебя моя мать, если я отпущу тебя?
— Брось нести вздор! — оборвал его сэр Найджел. — Подведите этого человека ко мне. Клянусь апостолом, мы с вами уже где-то встречались. Если я не ошибаюсь, вы дон Диего Альварес и прежде бывали при дворе Принца?
— Вы правы, это именно я, — ответил по-французски испанский рыцарь, — и я прошу вас, пронзите мне сердце мечом, ибо как же мне, кастильскому кабальеро, смотреть на белый свет после того, как меня стащил с коня своими грязными руками человек низкого звания, простой лучник!
— Об этом не печальтесь, — ответил сэр Найджел, — не стащи он вас наземь, ваше тело было бы уже истыкано английскими стрелами.
— Клянусь святым Иаковом! Все лучше, чем быть опоганенным его прикосновением! — воскликнул испанец, и черные глаза его засверкали злобой и ненавистью. — Во всяком случае, надеюсь, что я пленник какого-нибудь достойного рыцаря или джентльмена?
— Вы пленник человека, который вас взял, — ответил сэр Найджел. — И скажу вам в утешение, что английским лучникам случалось брать в плен и более высоких особ, чем мы с вами.
— Какой же выкуп он требует с меня? — спросил испанец.
Когда вопрос был переведен на английский, лицо Большого Джона расплылось в блаженной улыбке и, почесав свой рыжий затылок, он заявил:
— Скажите ему, что я требую десять коров и одного бычка, хотя бы маленького; да еще два платья — из синего кашемира для матери и красное для Джоан; затем пять акров пастбища, две косы и хороший новый оселок; и еще небольшой домик, коровник и тридцать шесть галлонов пива — в жару пригодится…
— Хватит, хватит! — воскликнул, смеясь, сэр Найджел. — Это добро можно приобрести и за деньги; я полагаю, дон Диего, что пять тысяч крон не слишком высокая цена для столь знаменитого рыцаря?
— Они будут ему выплачены в должный срок.
— На несколько дней мы вынуждены задержать вас. И я прошу отдать нам ваш щит, оружие и лошадь.
— Они принадлежат вам по законам войны, — хмуро ответил испанец.
— Я прошу их только на время, именно сегодня они мне весьма пригодятся, но вам возвратят их в полной сохранности. Эйлвард, позаботьтесь расставить караульных с натянутыми луками в обоих концах ущелья на случай, если еще какой-нибудь знатный кавалер вздумает не вовремя наведаться сюда.
Весь день маленький отряд англичан наблюдал из своей засады за полчищем врагов, не чуявших грозившей им опасности. После полудня в лагере вдруг возникло необычайное оживление, раздались воинственные клики, сливаясь с возгласами ликования, и на зов боевой трубы начали стекаться воины. Взобравшись повыше, лучники увидели облако пыли, клубившееся на восточном горизонте, — там реяли знамена и поблескивали на солнце копья большого кавалерийского отряда, двигавшегося по равнине. В первую минуту у англичан зародилась надежда, — уже не удалось ли Принцу, продвинувшись быстрее, чем он рассчитывал, переправиться через Эбро и не его ли это авангард идет в атаку.
— Право же, я различаю алое знамя Чандоса впереди эскадрона! — воскликнул сэр Ричард Костон, всматриваясь вдаль из-под ладони.
— Вы ошибаетесь, — ответил сэр Саймон Берли; и по мере того, как приближалось войско, лицо его все мрачнело. — Этого-то я и опасался! Смотрите, вон там двухголовый орел — герб Дюгесклена!
— Верно, сэр! — воскликнул граф Ангусский. — Это, бесспорно, французское ополчение, я уже вижу герб маршала д'Андрегена, а рядом гербы Антуана и Бризейля да и многие другие, принадлежащие знатным родам Бретани и Анжу.
— Клянусь апостолом! Меня это только радует! Что за народ испанцы, мне неизвестно. Но французы — достойные люди, они сделают все, что могут, для нашего успеха.
— О-о! — воскликнул сэр Уильям Фелтон. — Да их тут не меньше четырех тысяч, и все ратники! Смотрите-ка, возле знамени сам Бертран, а король Генрих едет ему навстречу и приветствует его. Теперь все они направляются в лагерь.
Тем временем испанские и французские войска в полном боевом порядке шли по равнине, высоко подняв знамена и размахивая мечами. Весь день в многолюдном стане царило неудержимое веселье и бурное ликование; отзвуки его доносились до укромного убежища, откуда англичане могли наблюдать, как французы и испанцы то бросались друг другу в объятия, то, взявшись за руки, лихо отплясывали вокруг пылающих костров. Когда же солнце стало клониться к закату и скрылось за облачной грядой, сэр Найджел приказал своим воинам вооружиться и снарядить коней. Сбросив панцирь и латы, он с головы до пят облачился в доспехи пленного испанца.
— Сэр Уильям, — сказал он, — пора совершить то маленькое дельце, которое задумано, и я прошу вас командовать нападением на лагерь неприятеля. Сам я вместе с оруженосцем и двумя лучниками выезжаю первым. Вы же следите за нами и, как только увидите нас среди палаток, тотчас бросайтесь в атаку. Не забудьте расставить здесь у прохода человек двадцать и возвращайтесь, когда сочтете, что уже рисковали достаточно.
— Все будет исполнено в точности, Найджел, но быть может, вы посвятите меня в свой план?
— Увидите сами, и дело-то пустяковое. Аллейн, ты отправишься со мной и поведешь запасную лошадь. Я беру с собой также тех двух лучников, которые сопровождали нас во Франции, это верные, мужественные люди. Пусть следуют верхами и оставят свои луки здесь, в кустах: никто не должен знать, что мы англичане. Ни с кем из встречных не вступать в разговоры и даже не отвечать на расспросы. Ну, как, собрались в путь?
