Александр Дюма - Шевалье дАрманталь
— Они говорят мне о том, что вы только благодаря вашей отваге получили во фландрской армии чин полковника; что этот чин пробудил в вас честолюбие; что за вашими честолюбивыми мечтами последовало разочарование; что вы думали найти утешение в любви; но что любовь, как счастье, изменчива и что вы испытали измену.
— Неплохо, — сказал шевалье. — Даже Кумекая сивилла лучше вас не вышла бы из положения. То, что вы сказали, немного туманно, как и все гороскопы, но в основном верно. Перейдем к настоящему, прекрасная маска.
— К настоящему, шевалье? Будем говорить о нем шепотом — оно пахнет Бастилией!
Шевалье невольно вздрогнул: он думал, что об утреннем приключении не мог знать никто, кроме его участников.
— Сейчас, когда мы весело болтаем на балу, два славных дворянина в весьма плачевном виде лежат в своих постелях, и все потому, что некий шевалье д'Арманталь, большой любитель подслушивать у дверей, не вспомнил вовремя полустишие Вергилия.
— Какое же это полустишие? — спросил шевалье, все более удивляясь.
— Facilis descensus Averni 1, — сказала со смехом «летучая мышь».
— Дорогой гений! — воскликнул шевалье, впиваясь взором в прорези для глаз на маске незнакомки. — Вот цитата, которую, позвольте вам сказать, вряд ли привела бы женщина.
— Разве вы не знаете, что бывают гении обоего пола?
— Да, но я никогда не слышал, что они так свободно цитируют «Энеиду».
— Разве эта цитата неуместна? Вы сравнили меня с Кумской сивиллой — я отвечаю вам ее языком. Вы требуете от меня чего-нибудь определенного — я выполняю ваше желание. Но вы, смертные, никогда не бываете довольны.
— Вы правы, потому что, признаюсь, ваше знание прошлого и настоящего внушает мне страшное желание узнать будущее.
— Будущее всегда двояко, — сказала маска. — Есть будущее малодушных и будущее сильных духом. Бог дал человеку свободу воли, чтобы он мог выбирать. Ваше будущее зависит от вас.
— Но ведь нужно знать и то и другое будущее, чтобы избрать лучшее…
— Так вот, одно из них ждет вас где-нибудь близ Невера, в глубокой провинции, где вам предстоит делить свое время между кроличьим садком и птичьим двором. Это будущее приведет вас прямо на скамью церковного старосты вашего прихода — легкодостижимая цель, и вам нужно только плыть по течению, чтобы прибыть в эту тихую гавань.
— Ну, а другое? — спросил шевалье, явно задетый предположением, что у него может быть подобное будущее.
— Другое? — сказала незнакомка, опираясь на его руку и глядя на него сквозь прорези маски. — Другое полно шума и блеска; другое сделает вас одним из актеров спектакля, который разыгрывается на подмостках мира; другое, проиграете ли вы или выиграете, по крайней мере, даст вам славу крупного игрока.
— Что же я потеряю, если проиграю?
— Вероятно, жизнь.
Шевалье сделал презрительный жест.
— А если выиграю? — прибавил он.
— Что вы скажите о чине полковника, титуле испанского гранда и ордене Святого Духа, не считая жезла маршала в перспективе?
— Скажу, что игра стоит свеч, прекрасная маска, и, если ты мне докажешь, что можешь сдержать свое обещание, я готов быть твоим партнером.
— Такое доказательство вам может дать лишь некто другой, а не я, и, если вы хотите его получить, вам нужно последовать за мной.
— О-о! — сказал д'Арманталь. — Неужели я ошибся, и ты лишь гений второго ранга, подчиненный дух, промежуточная сила? Черт возьми, это несколько поубавило бы мое доверие к тебе.
— Что за беда, если я подчинена некой великой волшебнице и если это она прислала меня сюда.
— Предупреждаю тебя, что я ни о чем не договариваюсь через послов.
— В мою миссию входит доставить поэтому вас к ней.
— Значит, я с ней встречусь?
— Лицом к лицу, как Моисей с Господом Богом.
— В таком случае едем!
— Уж больно вы скоры, шевалье! Разве вы забыли, что всякому посвящению предшествуют некоторые церемонии, необходимые для того, чтобы быть уверенным в скромности тех, кого посвящают.
— Что же я должен сделать?
— Дать завязать себе глаза и отвести куда следует, а потом, у врат храма, произнести торжественную клятву, что вы никому на свете не откроете того, что вы там услышите и увидите.
— Я готов поклясться в этом Стиксом, — сказал со смехом д'Арманталь.
— Нет, шевалье — возразила маска серьезным тоном, — поклянитесь просто-напросто своей честью. Вас знают как благородного человека, и этого будет достаточно.
— А когда я дам эту клятву, — спросил шевалье после минутного раздумья, — мне будет позволено отказаться, если то, что мне предложат, окажется несовместимым с достоинством дворянина?
— Судьей будет только одна ваша совесть, и от вас не потребуют иного залога, кроме вашего слова.
— Я готов, — сказал шевалье.
— Идемте же, — ответила маска.
Шевалье хотел было пойти прямо к двери, пробиваясь через толпу, но, заметив у себя на пути Бранкаса, Брольи и Симиана, которые его, без сомнения, остановили бы, направился в обход, продвигаясь, однако, к той же цели.
— Что вы делаете? — спросила маска.
— Уклоняюсь от встречи, которая могла бы нас задержать. — А я уже начинала опасаться…
— Чего же вы опасались?
— Я опасалась, — со смехом ответила маска, — что ваш пыл убавился на столько же, на сколько диагональ квадрата меньше его двух сторон.
— Клянусь Богом, — сказал д'Арманталь, — я думаю, впервые дворянину назначили свидание на балу в Опере, чтобы побеседовать с ним об анатомии, античной литературе и математике! Мне жаль вам это говорить, прекрасная маска, но я в жизни не видел такого педантичного гения, как вы!
«Летучая мышь» рассмеялась, однако не парировала этот выпад, в котором прозвучала досада шевалье, убедившегося, что он не может узнать особу, по-видимому хорошо осведомленную о его похождениях; но, поскольку эта досада лишь разжигала его любопытство, через минуту они оба, поспешно спустившись по лестнице, оказались в вестибюле.
— Какой мы изберем путь? — спросил шевалье. — Помчимся ли мы под землей или в колеснице, запряженной двумя грифонами?
— Если позволите, шевалье, мы просто-напросто поедем в экипаже. Ведь, в сущности, хотя вы, кажется, не раз в этом сомневались, я все-таки женщина и боюсь темноты.
— В таком случае позвольте, мне вызвать мою карету, — предложил шевалье.
— Нет, благодарю вас, у меня есть своя, — ответила маска.
— Тогда прикажите подать ее.
— С вашего разрешения, мы будем не более горды, чем Магомет со своей горой, и, так как моя карета не может подъехать к нам, мы сами подойдем к моей карете.
